Ордер на смерть

Фирма «Джой», на телефоне которой сидел Вдовин, постоянно переезжала с места на место и меняла номера телефонов. Теперь Вдовину стало ясно — почему. Сейчас вот — Печатники. Двухкомнатная квартира, одна из комнат заколочена — там никого не было. Во второй жил временно Вдовин. И работал там же. Обстановка была самой примитивной — кровать, голые стены, шкаф, стул, стол и зеркало. Все. И, само собой, телефон. Не было ни радио, ни телевизора, ни магнитофона. Грязный линолеум на полу. Холодильник был, но он не работал почему-то. Приходилось Николаю Степанычу ежедневно ходить по вечерам в ближайший магазин и там, считая мелочь, покупать себе спички, курево, порошковые супы. Ключ от квартиры Жора ему дал, но предупредил: надолго никуда не отлучайся — мол, я должен быть уверен, что каждый день с десяти до четырех ты сидишь и принимаешь звонки от населения. Вдовин только кивал — выбора у него не было. Да он до вчерашнего дня ведь на самом деле считал Кацмана своим благодетелем — человеком, что не дал ему погибнуть!

В четыре часа дня, похлебав жидкого супчика из кастрюли, Николай Степаныч закончил прием звонков. Всего их за день накопилось более десяти. Он еще покурил, позвонил Ярцеву домой, поглядывая на бумажку с номером телефона, но того дома не оказалось. Спрятал бумажку в карман брюк и уселся за стол чинить будильник: время показывает, а звонить не звонит…

Кацман открыл дверь своим ключом, заглянул в комнату и поздоровался со Степанычем. Потом взял с кровати листок с номерами телефонов тех, кто звонил в фирму, и бегло просмотрел его. Причем, как показалось Вдовину, без какого-либо интереса.

Сегодня Жора был во всем белом, а на носу у него сидели черные очки. Он небрежно бросил на стол свой дорогой кожаный блокнот, с которым никогда не расставался, и спросил:

— Что такой грустный, Степаныч? Заболел?

— Да так… — Вдовин хмуро продолжал возиться с будильником, лишь мельком взглянув на блокнот… Заглянуть бы в него для пользы дела! Что там? Телефоны, адреса, координаты бандитов? Эх!..

— Слушай, Степаныч, выйди, пожалуйста, мне позвонить надо… — Кацман пригладил рукой жесткие курчавые волосы и сел к телефону. — Иди на кухне покури пока.

Вдовин вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Нарочито громко шумя, сходил на кухню, закурил, но оставил окурок в пепельнице и осторожно подошел к запертой двери — подслушать разговор Кацмана с неведомым ему абонентом.

В прихожей на полу вдруг что-то блеснуло — Вдовин нагнулся и увидел какой-то жетон… Ну и ну! Это что такое? Кацман обронил?.. Поднял и сунул себе в карман. Потом передумал и вместе с телефоном корреспондента перепрятал находку в носок на левой ноге… Что бы это ни было, раньше, до прихода Жоры, тут никакого жетона не лежало!

Подкрался к двери и прильнул к ней ухом…

Кацман говорил:

— Артур, ну что — прям такое срочное дело? Нет, я ничего, я просто хотел кое-куда успеть… Куда? Ну, Артур, разве у меня нет личной жизни?.. Хорошо, хорошо, я подожду… А когда вы подъедете? Уже едете, да?.. Ну, до встречи!

Вдовин слышал, как Жорик смачно выругался, после того как повесил трубку, а затем поспешно набрал еще номер и быстро, словно куда-то торопясь, залопотал кому-то:

— Владимирыч? Один?.. Все отлично, бабки я получил… Да-да, свою долю получишь, я слово держу… Конечно, не при себе! Что я, сумасшедший, что ли? Все как положено, тихо ждут своего часа в кейсе, в камере хранения… В «Шереметьево-2». Так что подгребай туда, ко входу, через час. Сможешь?.. Артур? Ну а как он узнает? Да и поздно теперь такие вопросы задавать, дело-то сделано уже… А как ты хотел? Не наделай там в штаны от страха. Или тебе нравится копейки от Князева получать? Вот впервые по полной программе и загребешь… Почему через час? Да, блин, я как раз Артура сейчас жду, но он точно не в курсах — просто хочет новое дело со мной обсудить. Так что запомни: ровно через час, аэропорт, вход в камеры эти…

Жорик положил трубку и стал весело насвистывать какую-то песенку. Потом кровать скрипнула — Жорик, кажется, направлялся к двери. Вдовин, вспотевший от напряжения, бесшумно вернулся на кухню и стал усердно сосать погасший окурок и глядеть в окно. Вдруг он услышал ругань Кацмана, обернулся…

Побледневший Жорик лихорадочно шарил у себя в карманах, выворачивал их наружу. Потом неожиданно со всей силы врезал кулаком по стене. Даже штукатурка с потолка слегка осыпалась!

— Не может быть! — шипел Жорик. — Не может быть!!!

— Что случилось? — проявляя участие, спросил его Вдовин.

— Слушай, Степаныч, ты никакого жетона на полу не видел? — продолжая шарить у себя по карманам, спросил Кацман в ответ. — Ох, япона мать, да куда же он задевался?.. Видел?

— Нет, — нагло глядя в черные очки, заявил Вдовин. — А что, какой-то важный жетон потерялся, что ли?

— Важный, ох какой важный! — Жорик включил свет в коридоре и стал быстро осматривать линолеум повсюду. Потом и на кухне все облазил, бормоча: — Внизу, в машине, я же проверял — он был… Может, на лестнице обронил? Так, Степаныч, давай еще раз все посмотри, а я пойду на лестнице пошарю…