Ордер на смерть

— Чего ты, мать твою, сидишь? — начал орать на него Федор, но каждое слово отзывалось такой болью в голове, будто кто-то заколачивал в нее гвозди. «Наверное, много крови уже из меня вытекло…» — равнодушно решил Федор и, скорчив страдальческую гримасу помимо своей воли, прошипел, обращаясь снова к Вене (тот вздрогнул, словно очнувшись, и зачем-то облизнул свои усы): — Действуй давай! Машину заводи!

Вместо этого Веня безумными глазами посмотрел на Федора, бросил пистолет на дно салона, быстро открыл дверцу и выскочил на улицу. И пустился наутек отсюда — очевидно, решив не быть больше мишенью у кого-то невидимого, а спасать свою шкуру… Потом станет ясно, что к чему. А пока надо тикать.

Но этот самый «кто-то невидимый» не собирался отпускать усатого Веню с миром — и Федор увидел, как на бегу Веня дернулся, споткнулся и покатился кубарем на асфальт. Попытался привстать и поползти, но тут его словно ударили по голове кувалдой: впечатление было именно таким — прямо лицом воткнулся Веня в горячий асфальт да так и остался лежать. Федору было хорошо видно, как вокруг головы беглеца-неудачника стала растекаться темная, густая кровь.

Свободной рукой, хоть она и была в крови, Федор резко схватил себя за волосы и дернул. Он хотел вот так, причинив себе боль, очухаться наконец-то и быстро принять решение. Хотя оно могло быть только одно, а именно: завести машину и попытаться, превозмогая боль и головокружение, улизнуть от этого страшного плавучего ресторана. Поначалу хотя бы на какое-то безопасное расстояние, а там видно будет. Из глаз Федора брызнули слезы — уж очень сильно он дернул себя за волосы. Но вот он все-таки потянулся левой рукой к ключу зажигания. Какого черта он вообще заглушил мотор? Сейчас бы не было такого кошмара с ним…

Но неожиданно повторилась история с ранением в плечо — только на этот раз выстрелили в левое. Федор истерично взвизгнул, чувствуя, что в этот раз стал абсолютно беспомощен перед врагом: машину завести он теперь не мог и сидел этаким болванчиком, корчась и ожидая последнего выстрела, который положит конец его мукам.

Шоссе перед плавучим рестораном, как назло, пустовало. Пролетела мимо одна машина, но ее водитель, видимо, струсил, увидев труп на асфальте и «Шкоду» с выбитыми стеклами, — не остановился. Федор посмотрел ему вслед… Потом увидел, как из дверей ресторана наконец-то вышли его мучители и убийцы Федоровых друзей — двухметровый блондин и чернобородый. Последний забросил в «Мерседес» у трапа какой-то длинный мешок. «Вот из чего они палили! — дошло до Федора. — Снайперская винтовка с глушилкой… Ах, суки!.. «Валмет» или Драгунова… Я таких и в глаза не видел, мне только Витек рассказывал… Больно!..»

Он потерял сознание. А очнулся от того, что кто-то шарил у него по карманам. И услышал знакомый голос Артура:

— Ну, Петрович, выиграл ты у меня стольник! Там точно бабок нет? Хоть ключи возьми… А, очнулся, супермен-вояка? Ну что, в войнушку решил с нами поиграть? Поиграл? Доволен теперь?.. Петрович, кончай его. Поедем, с его сестренкой побалуемся…

Глава четвертая

Звонок в редакцию «Чертополоха» от какой-то неизвестной Игнатьевны произвел впечатление и на Мерингера, и на Ярцева… Довольно странное стечение обстоятельств: пенсионер Виноградов отправился девятого мая на Поклонную гору — и вдруг бесследно исчез. А вскоре в его квартиру спокойненько въехали новые жильцы. Люди, похоже, обеспеченные, но упорно игнорирующие просьбы соседки показать ей документы на право владения квартирой и справку о смерти старика, которая у них якобы есть.

Ярому уже позарез нужен был новый материал. Сроки поджимали, и в июне у него планировались к выходу в еженедельнике целых две полосы. Пока он ограничивался опросом бомжей, потерявших свои квартиры, да анализировал наиболее громкие дела о незаконных сделках с жилплощадью. Поскольку писал он всегда интересно и увлекательно, читатели «Чертополоха» обращали внимание на его материалы. Но сам он чувствовал, что пора бы сменить пластинку… Выдать на-гора свое собственное журналистское расследование — чего изначально и хотел от него Рудольф.

Он решил встретиться с этой самой Игнатьевной: еще раз все у нее уточнить; кроме того, попытаться переговорить с ее новыми соседями. Журналистское удостоверение у него было всегда с собой, диктофон тоже имелся. Вечером одиннадцатого июня он позвонил старушке и договорился с ней о встрече. День двенадцатого июня был выбран им не случайно: как-никак суббота, выходной день, — может быть, и соседей удастся застать, если не уехали на дачу…

Ночью Ярый проснулся от духоты — прошлепал босиком в ванную и с наслаждением отпил несколько глотков ледяной воды из-под крана. Вернувшись в комнату, настежь открыл балконную дверь. Покурил, еще минут пять поворочался и не заметил, как уснул.

Встал бодрый, выспавшийся, сделал зарядку, сложил все нужные ему вещи в пакет и остановился у шкафа в раздумье — что же ему сегодня надеть? Ну и жара!..