Орден Скорпионов

Я прохожу за угол и замираю, обнаружив перед собой широкую лестницу, ведущую в огромный холл. В передней его части – две массивные двери с резными панелями, на них изображены совы, виноградные лозы и скорпионы.

Я задерживаю дыхание и оглядываюсь в поисках прячущихся в тени охранников, но поблизости нет никого, кто мог бы помешать мне открыть сейчас эти двери и убежать.

Я снова прикидываю в голове все достоинства и недостатки побега и понимаю, что в данный момент я вряд ли смогу далеко убежать. У меня нет денег, нет припасов, я не знаю, где нахожусь, и, самое главное, мне некуда идти. Для начала нужно все обдумать. Я не хочу быть чьей-то вещью, не хочу, чтобы мне приказывали, но прежде чем бежать, мне нужно во всем разобраться и придумать план. Я должна быть уверена: он приведет меня к свободе, а не превратит в цель, которую нужно выследить и убить.

В попытке успокоиться я глубоко вздыхаю, а затем осторожно ставлю ногу на первую ступеньку. В меня не врезается арбалетный болт, ни один из «скорпионов» не появляется из теней и не спрашивает, какого хрена я тут вообще делаю – так что я быстро сбегаю по лестнице. Из холла вниз ведет еще одна лестница, и я спускаюсь по ней. Кухня Тиллео находилась в подвале его поместья; возможно, все замки и большие дома устроены одинаково.

Наконец, я выхожу в хорошо освещенный холл – тут придется быть еще осторожнее. Я наверняка столкнусь с рабами дома – кто знает, как они отнесутся к моему вторжению? Сомневаюсь, что они покажут мне, где лежит еда, и потом оставят в покое, но надеюсь, я справлюсь.

У нескольких закрытых дверей я замираю и прислушиваюсь. Но либо в помещениях за ними никого нет, либо дерево такое толстое, что не пропускает ни звука. Я осторожно ощупываю двери в поисках замков, но их нет.

Я отправляюсь в конец холла и нахожу то, что искала, – кухню. Чего я не ожидала, так это того, что она окажется пуста. Не то чтобы я часто бывала в кухнях, но думала, что тут окажутся повара и рабы. Например, будут суетиться, готовя еду и закуски – или чем там они заняты целый день. Вероятность того, что я найду на столе что-нибудь съедобное, только и ждущее, когда я его стащу, мала. Но я все равно с надеждой оглядываюсь. К сожалению, деревянные столы, как и раковины, девственно чисты, огромные печи давно остыли. Сковородки, висящие в углу, вряд ли сами что-то смогут приготовить, и я падаю духом.

Я не смогу ничего приготовить, даже если прямо передо мной кто-нибудь выложит все ингредиенты на стол и примется шаг за шагом объяснять, что делать.

Желудок урчит, и я тяжело вздыхаю. Вдруг тяжелая дверь справа от меня внезапно захлопывается, мой удивленный вскрик тонет в грохоте – дверь громко бьется о каменную стену. При виде меня высокий, хорошо сложенный мужчина подпрыгивает и чуть не роняет тяжелую корзину с овощами, зажатую в его крупных руках.

– Вот дерьмо, – задыхаюсь я и нервно вглядываюсь в раба дома.

Я сжимаю руки в кулаки – не знаю, что собирается делать дальше этот здоровяк, – и пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце. Меня потрясывает от всплеска адреналина и необходимости предпринять хоть что-нибудь.

– Ты встала, – замечает раб. Он удивлен, но не обеспокоен тем, что я стою на его кухне. – Икон сказала, что тебе понадобится время… – Он замолкает и идет со своей тяжелой корзиной к массивному столу в центре просторной кухни. На столешнице я замечаю пятна и следы от ножа – вероятно, на нем режут продукты для всех этих роскошных ужинов, которые наверняка устраивают в этом замке.

Мой рот мгновенно наполняется слюной, я вытираю уголки губ, надеясь, что слюни не полились наружу – ведь еда, о которой я так мечтаю, существует пока лишь в моей голове.

Мужчина оглядывается на меня, словно ожидая, что со мной будет кто-то еще. Но, поняв, что я пришла одна, он хмурится в замешательстве.

У него пепельно-каштановые волосы, но свет выхватывает несколько светлых прядок, виднеющихся тут и там. Волосы очень короткие, будто только начали отрастать, такая стрижка мне привычна: Тиллео заставлял своих рабов стричься точно так же. Короткая, аккуратная бородка не скрывает ни квадратной челюсти, ни полных губ. У него прямой нос, яркие ореховые глаза наблюдают за мной. Он вытирает пот со лба и спрашивает:

– Как себя чувствуешь? – Его взгляд опускается на мой живот, будто он знает, что всего несколько дней назад меня почти разорвало пополам. Может, этот раб навещал меня?

– Очень хочется есть, – отвечаю я, изучая разводы грязи на довольно чистой кремовой тунике. Она доходит ему до бедер, обтянутых темно-коричневыми штанами.

Он загорелый, но его кожа не запеклась под пустынным солнцем, как моя. У него сильные руки и спина, туника обтягивает тонкую талию – значит, он много времени занимается физическим трудом. Но у него огромные, мощные бедра, и я еле сдерживаюсь, чтобы не спросить, что он за раб такой? На повара он не похож – может, он работает в полях, не могу сказать наверняка. Однако корзина, полная овощей и покрытая коркой грязи, заставляет меня предположить, что я не так далека от истины.