Орден Скорпионов

Я пытаюсь сделать хоть шаг, уйти прочь из караульной, но вскрикиваю и замираю. Чудовищная боль вновь пронзает меня, и я быстро понимаю: я не то что не смогу спуститься по лестнице и отправиться к лекарям – я даже дойти до нее не сумею. Думаю, позвать на помощь, но все охранники ушли, а остальные в Приюте трижды подумают, прежде чем отправятся на поиски источника криков или мольбы. К тому же, я даже не знаю, помогут ли мне лекари – вдруг Тиллео уже приказал им отказать мне в помощи и просто дать умереть?

В горле встает дрожащий всхлип, и я решаю сделать то, чего, вероятно, делать не следует. То единственное, что может меня спасти. Так что я отступаю в тени и прошу темноту отвести меня к ним.

19

Кость

Я веду кончиком пальца по ободку полупустого бокала. В голове мысли беспокойные, тяжелые, они мечутся и не дают мне уснуть.

Тихое посапывание Черепа разносится по пустому шатру, я откидываюсь и потягиваюсь, стул подо мной скрипит. Порошок, который Скорпиус принял перед сном, вырубил его. Я заметил, что здесь он полагается на снотворное больше, чем обычно. Он не признается, но я знаю, что причина в Осет.

Я делаю глоток: жидкость в бокале густая, золотая, хрусталь холодит губы. Я пялюсь в пустоту и пытаюсь – хоть и безуспешно – увидеть перед собой что-то, кроме нее. Вот она сидит на полу в комнате этого ублюдка, колени подтянуты к груди, словно ей хотелось стать маленькой и незаметной. Опустошенная, напуганная, окруженная смертью.

Мы с ней сотворили все это.

Я знаю, тогда мы мало что могли сделать. Мы вышли на охоту, и у нас оставалась еще одна цель. Поместье Дорсина было защищено чарами – конечно, вскоре мы с братьями это исправили – но в тот момент мы не могли уйти в тени и исчезнуть. Брать с собой Осет было бы небезопасно – как для нее, так и для нас. Может, так я хочу заглушить чувство вины, набегающее на меня приливными волнами.

Правда в том, что мы научились не замечать бед и страданий фейри, встречающихся нам на охоте. Поначалу это был лишь защитный механизм – нам пришлось учиться давить в себе чувства, потому что мы не можем спасти всех.

Мы смотрели на Осет, но не хотели увидеть ее, найти способ помочь ей. Мы стали слишком безразличными, превратились в эгоистов. И хуже всего то, что нас самих спасла та, которая ни за что не повернулась бы ни к кому спиной.

Я никогда не рассматривал все это как наш общий позор – но теперь не могу иначе. Мы предали Икон, предали себя. Мы оставили Осет в кабинете Дорсина – и вот что они с ней сделали. Ей было не больше тридцати пяти, фейри на пороге зрелости, напуганная, невинная. Прошло всего несколько лет с той ночи, как мы бросили ее, и перемены в ней меня шокируют. Я помню страх и мольбу в ее глазах, помню, как она смотрела на нас, закованная в цепи в углу.

Ничего из этого теперь нет: она стала жестокой, яростной. Мы бросили ее на съедение волкам, и та битва, что повторяется в ней ежечасно, – наша вина. Секунда – она готова выжечь мир дотла, чтобы получить желаемое; еще секунда – и она выглядит опустошенной, потерянной, готовой к смерти. Я не могу перестать смотреть на эту борьбу внутри нее – и я не знаю, какая сторона Осет в ней в итоге победит. И ненавижу себя за это.

Алкоголь обжигает горло, жгучая боль от раскаяния дарит мне свой поцелуй, мысли об Осет кружатся в голове. Она рассказывала о том, как ее избивали, морили голодом и продавали монстрам, будто это было обычным делом.

Понимание того, что этот кошмар стал для нее обыденностью, сводит меня с ума. Я не могу перестать думать об этом. Я не могу перестать ненавидеть себя за то, что они сделали с ней. Я не могу перестать ненавидеть себя за то, что мы это допустили. Это наша вина.

Легко чувствовать себя важным, чуть ли не избранным, учитывая то, чем мы занимаемся и над чем работали все эти годы, – Скорпиус, я уверен, так и думает. Мы с братьями более чем заслужили благоговение и уважение, но я чувствую себя таким ничтожеством – даже хуже дерьма саркара.

Я знаю, что наш мир очень жесток – мы трое тому подтверждение. Есть столько способов, которыми наш мир может причинить боль – но мы пытались добиться некоего подобия равновесия. Мы охотимся не только ради денег: Орден Скорпионов уничтожает монстров, моральных уродов, достойных того, чтобы покинуть этот мир. Я и мои братья рады от них избавиться – но этого мало. И теперь я наконец понял это.

Меня никогда не волновало, что происходит в этом Приюте. С этим местом нас связывало лишь желание выставить на шахматную доску наши фигуры, те, что мы можем контролировать. Нам важны были результаты – но мы облажались. И чтобы осознать это, нам понадобились пара серебристых глаз, острый язык и бесстрашие, на грани ненормальности. Орден Скорпионов все прощелкал, и теперь это реальная проблема. Все, что мы упустили, теперь буквально кричит нам об этом в лицо – этих пробелов столько, что я даже не знаю, с какого из них начать.