Орден-I

Его языки стали совершеннее. Он не мог в полной мере понять то, о чём говорили и думали пленники Колеса, но он мог говорить с ними даже о том, чего не понимал. Им было безразлично качество и правдивость информации, которую он давал в ответ. В череде бесконечных видений и редких разговоров, он искал намёк на дверь.

И однажды он увидел.

Женщина была при смерти. Колесо кралось к ней, сквозь тонкие слои невидимой ей реальности. Время было на исходе. Женщина была не одна. Внутри её черепной коробки был гость, который до этого также не имел своего тела. Ему был неведом холод и по своей сути он скорее напоминал животное.

Он мучал женщину. Люди в чёрных рясах произносили слова и некоторые из этих слов были сильными и ранили гостя. Но он сдался и покинул женщину, лишь когда та испустила дух. Её забрало Колесо, но он словно птица устремился куда-то в другие места, обладающий иными степенями свободы.

Свободы, которую нельзя было не возжелать.

***

Тело Дэвана было хрупким. Не способным выдержать энергий, что теперь находились в нём. Не способным выдержать даже условия этого грубого, материального измерения. Телу было нужно так много, чтобы просто оставаться целым и не выпускать из себя светлячка.

Грубая атмосфера с шумом засасывалась внутрь. Это требовалось для постоянного деления маленьких сфер внутри, которые словно кирпичики составляли этот сосуд. От этого было больно и неприятно. Что-то внутри было сломано, но он не знал, что именно и не мог понять, как пересоздать правильно то, что уже есть. Вроде бы весь механизм его тела работал и делал то, что нужно. Он мог бы обойтись и без этого неприятного «дыхания», сам указывать, когда кирпичикам делиться, брать на это тепло из окружающего пространства, как он уже делал, когда его пытались разрушить. Но как только он переставал «дышать», что-то внутри него начинало кричать и просило начать снова.

Тело было слабым. Буйство красок воспринималось иначе, не так ярко и без той палитры цветов, что он мог видеть в «окно» своей камеры. Звуков было много, они сливались в одну мешанину, часть была неприятно громкой и отвлекала от мыслей. Что-то постоянно текло и выделялось из тела. Свет иногда ранил. Чтобы занимать одно неизменное положение в пространстве требовалось множество команд. Внутри происходило ещё больше процессов, которые он не понимал совсем. Тело постоянно что-то требовало. Телу было некомфортно. Тело страдало, испытывало боль.

Неужели хищникам, что терзают этих маленьких светлячков, было мало энергий их душ, вращающихся в бесконечном водовороте? Неужели они не могли создать мир, где материальное воплощение было бы не так мучительно?

Есть ли вообще в этой Вселенной место, где нет бесконечной боли и мучений?

Тот, кто создал такой порядок вещей, был очень злым и жестоким.

Мысли текут медленно. Можно думать только про один предмет за раз. Мысли меняются, их не удержать, постоянно теряется нить, сложно концентрироваться. Всё спутывается. То, что когда-то было Дэваном, не могло в полной мере осознать свою новую природу и принять свою историю. Тело сопротивлялось, как и память, оставшаяся от Дэвана. Но она была полезна — узнавала вещи и предметы, которые попадались на пути, давала им имена, возвращала воспоминания, помогала собирать пазл.

Многое потерялось при спуске, многое отличалось от того, КАК он видел без материального тела, и теперь приходилось разбираться во всём заново. В голове Дэвана хранилась лишь незначительная часть знаний о мире. Его опыт познания был фрагментарным и зачастую неверно истолкованным, возможности сосуда, его органов восприятия и центра обработки были ограниченными.

Он не мог покинуть тело, потянуться всем своим сознанием, как он делал, находясь в тюрьме, и познать любой интересный ему предмет. Тут царили иные правила, он узнал это в прошлую свою попытку. Нужно довольствоваться лишь крохами.

Поколение светлячков назад, «окно» его «камеры» открылось в комнату совсем маленького светлячка. Дитя испытывало ненависть к своим прародителям. За то, что они не давали ей играть, как она хочет, были холодны и не уделяли ей должного внимания, которое теперь уходило на только что родившуюся сестру. Они должны были ответить за свои проступки, её мозг представлял удивительно продуманные и жестокие сценарии мести, тело дрожало от переполнявшей злобы, сердце билось отчаянно, она не могла спать.

Как обычно, это виденье позабавило, но лишь до той поры, пока он не задумался о том, кто породил его самого. Он тоже появился откуда-то. У него был источник… родители… может быть и совсем не похожие на смертных, но по какой-то причине они так же были жестоки и покинули его. Бросили умирать в холодной пустыне. Это было несправедливо. Он разделил чувство ненависти с этим маленьким светлячком и заговорил.