Я заметила уголком глаза, как Линдси замерла. Она с беспокойством посмотрела на меня. Я кивнула в знак благодарности.
— Оказывается, — сказала я, — Тейт преподнес ГС иную версию случившегося.
— Господи, зачем ГС разговаривать о той ночи с Тейтом? Ведь были же записи, свидетельствовавшие о его причастности к наркотикам. Почему они верят ему, а не тебе?
— Потому что это он, а не я. По какой причине, они мне не доверяют.
— Идиоты, — пробормотала Линдси.
— Согласна. Но мы уже слышали от Дариуса, Чарли и теперь уже от Фрэнка, что, по мнению ГС, мы сами наживаем себе проблем. Они придерживаются мысли, что мы ковбои в американской пустыне, которые направо и налево устраивают конфликты с людьми.
— Вместо того чтобы возложить вину на Селину? — поинтересовалась Келли.
— Я о том же. Спокойная ассимиляция невозможна, когда нас насильно заставили раскрыть тайну своего существования.
Вздохнув, Келли забарабанила своими малиновыми ноготками по столу.
— Но что тут сделаешь? ГС преподносишь информацию на блюдечке, а они ее игнорируют.
— А мы дезертируем, — сказала Линдси.
Келли перевела взгляд на Линдси.
— Не произноси это вслух, — предупредила она. — Одному Богу ведомо, насколько здесь безопасно.
— А что, есть такой вариант? — тихо поинтересовалась я.
У меня была краткая версия Канона — свода законов для североамериканских вампиров — но я не видела там ничего о дезертирстве. Хотя ГС бы не стал объявлять о таком публично.
— Дважды случалось за всю историю существования ГС, — ответила Келли, — но никогда с Американскими Домами.
— Никогда не говори никогда, — пробормотала Линдси.
— Линдси, — снова предупредила Келли. На этот раз более повелительным тоном.
Поняв брови, Линдси оглянулась из-за компьютера.
— Что? Я не боюсь говорить это вслух. Этот Дом подчиняется ГС. Их задача — обеспечивать стабильность и защиту Дома. А что творится сейчас? Хренушки. Вместо этого, они критикуют и изучают подноготную наших вампиров, в то время как они должны делать все, чтобы держать этих сумасшедших людишек подальше от нас.
Она указала на один из мониторов перед ней. Мы с Келли подошли ближе. На экране был тротуар возле Дома, где толпилось, казалось, втрое больше протестующих нежели на рассвете. Они ходили взад-вперед, держа плакаты с надписями, обвиняющими Дом Кадогана в том, что вода в озере почернела. Как будто мы создали проблему, а не, наоборот, пытались ее решить.
— Они обвиняют нас, — подытожила я. — У них нет доказательств, но они просто не знают, кого еще обвинять. Они здесь только поэтому.
— О, нет, — сказала Келли. — Не только.
Она вернулась к столу, постучала экрану планшета и передала его мне.
На экране была картинка стоящей перед трибуной мэра Ковальчук, одетую в красный костюм — символ власти. Ее каштановые волосы были начесаны.
— Пресс-конференция? — спросила я.
— О, да, — сказала Келли, а затем нажала на экран, чтобы воспроизвести видео.
— Знаете, что? — спрашивала мэр, склонившись к трибуне. — Мне все равно. Вы избрали меня на этот пост не для того, чтобы я сидела в офисе и пресмыкалась перед особой группой лиц. И смею вас заверить, мои Чикагцы, что под особой группой лиц я подразумеваю вампиров. Они хотят, чтобы к ним относились по-другому. Они хотят, чтобы наши правила не распространялись на них.
— Это точно английский? — тихо поинтересовалась я.
Но она продолжила, невзирая на свои лингвистические навыки.
— Помимо горстки клыкастых подстрекателей в этом городе живут хорошие, трудолюбивые, приверженцы старых порядков, люди которые знают, что не всё здесь ради и для вампиров. И вот вам примеры: озеро — наше, река — наша. Они предназначены для отдыха и ловли рыбы. Я не допущу ассимиляции в этом городе. И вот, что я вам скажу, закон о регистрации — лучшее из того, что когда-нибудь произойдет с Чикаго.
— Бла-бла-бла, — пробормотала Линдси. — Правильно, чем решать проблему, давайте лучше обвиним вампиров.
Келли остановила видео:
— У мэра Ковальчук много сторонников в разных слоях общества. И совсем иной взгляд на вещи.
— Причем весьма наивный, — хмыкнула Линдси.
— Но именно такую позицию, — сказала я, — она доносит до жителей города. И они будут ей верить, поэтому нам нужно вмешаться, — но когда я с ненавистью посмотрела на фото нашего нового политического противника, то заметила нечто более тревожное. — Келли, увеличь изображение.
У нее на лице отразилось замешательство, но она так и сделала. За Дианой Ковальчук, во всей своей черной красе стоял утомленный МакКетрик.
— Это МакКетрик, — сказала я, указывая на него.
— Ты уверена? — спросила Келли, наклоняясь к картинке.
— Уверена. Трудно забыть человека, который тыкал тебе ружьем в лицо. Ну, или который приказал своим головорезам тыкать оружием тебе в лицо.
— Охренеть, — выругалась Келли, что для нее несвойственно. — Наши враги подружились друг с другом.
— Понятно, откуда берутся наихудшие ее убеждения, — высказалась я.
Живот скрутило при мысли, что МакКетрик со своей ненавистью получит в Чикаго политическую легитимность.