Опускается ночь

Бойд собирается сказать что-то еще, но не успевает, поскольку Клэр выходит из комнаты. Она идет наверх в мышиную комнату, репетиционный зал, пустующую комнату – они называют ее по-разному, – с каждым шагом звуки вальса становятся громче, эхом разносясь по каменным коридорам. С тех пор как Клэр слушала музыку, прошло так много времени; звуки влекут ее. Здесь, в массерии, в Апулии, это так странно. Музыка из другого времени, из другого места, из другого мира, и в этой бедной стране, среди этих суровых людей, она кажется такой чуждой. Но это, конечно же, Марчи, она еще меньше принадлежит Апулии, чем Клэр.

Клэр открывает дверь и видит кружащиеся фигуры, они вальсируют по комнате – Марчи и Пип. Пип робеет и не попадает в такт, но Марчи, кажется, не обращает на это внимания и следует за ним, иногда останавливаясь. Она прекрасно держит себя, голова немного запрокинута, брови надменно подняты, улыбка безмятежна. Она чуть выше Пипа на каблуках, ему приходится поднимать подбородок, чтобы нивелировать разницу, и он предельно сосредоточен.

– Клэр! – восклицает Марчи, когда замечает ее в дверях. – Только представьте себе, Федерико сумел починить этот старый граммофон! Я думала, он безнадежно испорчен – он несколько месяцев пролежал в чулане.

Вальс звучит все медленнее и медленнее по мере того, как заканчивается завод, и Клэр подходит к граммофону, чтобы покрутить ручку и сжать пружину.

– Господи, теперь это слишком быстро для меня! – восклицает Пип, пытаясь не запутаться.

Марчи смеется, и они танцуют все быстрее, пока у Клэр, смотрящей на их вращение, не начинает кружиться голова. Внезапно ее захлестывает любовь к Пипу, гордость за него, и она вдруг сознает, что он танцует наперекор всему тому странному и мрачному, что их окружает. Ее глаза наполняются слезами, а сердце раскаянием, ведь и его она тоже предала, не только Бойда. К чему может привести ее любовь к Этторе? К отчуждению, к разрыву с Пипом? Вдруг на нее нисходит совершенно ясное предчувствие будущих страданий.

– Не могу больше! Умираю! – выдыхает Марчи, разжимая руки. – Моя мама говорила, что леди не должна потеть, но при такой жаре – как можно этого избежать?

Клэр поднимает иголку граммофона, и комнату наполняет тишина.

– Мы могли бы продолжить. Хочешь потанцевать, Клэр? – предлагает Пип.

– Знаешь, нам стоит сберечь оставшиеся иголки для вечеринки, Филиппо, – говорит Марчи.

– Вот мы с тобой и станцуем, – говорит Клэр, утирая глаза кончиками пальцев. – Ты выглядишь очень элегантно, Пип. Любая молодая леди почтет за честь танцевать с тобой.

– Ты что, плачешь? – улыбается Пип.

– О Клэр, что случилось? – спрашивает Марчи.

– Не беспокойтесь – вы бы видели ее на моем последнем школьном спектакле. Она проплакала всю пьесу, – говорит Пип шутливо, но в его словах чувствуется легкое пренебрежение. Это задевает Клэр, так что она откашливается и пытается улыбнуться, чтобы не показать обиды.

– Я отправила Федерико передать приглашения. Илария приготовит праздничный ужин. Мы все как следует напьемся и будем танцевать до рассвета. О, я просто сгораю от нетерпения! – говорит Марчи, подходя к Клэр и беря ее за руки. Сквозь пудру на ее лице проступает румянец, глаза блестят. – Как вы полагаете, не присоединится ли к нам Этторе? Мне кажется, в его жизни не очень-то много праздников. Это подняло бы ему настроение.

– Не думаю, что нога позволит ему танцевать, – говорит Клэр.

– Вы видели его недавно? Когда Леандро здесь, наш мальчик имеет обыкновение прятаться.

– Я видела его, кажется… на дежурстве. И его едва ли можно назвать мальчиком, вы не находите? – Клэр нервно сжимает ручку граммофона, кончики ее пальцев немеют и одновременно кажутся лишенными кожи, как и вся она, снедаемая смущением и чувством вины.

– О, здесь, в Апулии, все они выглядят старше своих лет, обветренные, опаленные солнцем. Этторе только двадцать четыре, хотя вы наверняка так не думали, правда?

– Нет. – На несколько мгновений у Клэр перехватывает дыхание. Она полагала, что он старше ее; он кажется старше во многих отношениях. Внезапно она сознает, как он был юн, когда невзгоды начали оставлять свои следы на его лице и теле. – А вы покажете на этом вечере свою пьесу? – выдавливает она из себя.

– О боже, не думаю, что мы готовы, – как ты считаешь, Пип? Готовы ли мы? Нет, полагаю, несколько позже.

– Я просто жду не дождусь этого события. Не можете ли вы хотя бы сказать, о чем она? – спрашивает Клэр.

– Нам не хотелось бы испортить сюрприз, верно, Пип? – Марчи обращает к Пипу одну из своих ослепительных улыбок, и он улыбается в ответ, не разжимая губ и переминаясь с ноги на ногу.

– Это правда, мы готовим сюрприз, – говорит он.

Клэр задерживает на нем взгляд, поскольку такого выражения лица у него она еще не видела.