Опускается ночь

Этторе понял достаточно из того, что она сказала. Он догадался, что она отвергла его предложение, и в нем вскипают ярость и стыд. Он не поднимает глаз от тарелки, пока разговор не переходит на другие темы.

– Я хочу уйти, – в конце концов произносит он тихо, словно говоря сам с собой. Но Кьяра его слышит, он чувствует, что она все время наблюдает за ним краем глаза. Это приводит его в смущение, и он не понимает, нравится ему это или нет.

Стол накрывают к обеду, появляются различные блюда, он ест, но угощение чересчур роскошное, и у него сводит живот. Мясо, кажется, колом стоит в груди, алкоголь делает его медлительным и туповатым; он уже не может разобрать ни слова из их быстрой английской речи, так что перестает и пытаться. Небо чернеет, появляются россыпи звезд. Белые стены массерии, залитые желтым светом факелов, оживляют скачущие тени. Сквозь густой запах, доносящийся из сыроварни, пробивается сладкий аромат жасмина, растущего у стены около стола. Ножи и вилки позвякивают и стучат по китайскому фарфору; все жуют, режут, зачерпывают. Эти странные движения, это изобилие кажутся какой-то безумной пантомимой. Марчи говорит, и говорит, и говорит, и смеется, запрокидывая голову, так что зубы сверкают и видна гортань. Юный Филиппо иногда смеется вместе с ней, явно смущаясь при этом, только Кьяра хранит молчание. Она – единственный спокойный уголок этого мирка, поглощающий звуки, вместо того чтобы издавать их. Когда Этторе не в силах съесть больше ни кусочка, он поднимается на ноги, опрокидывая стул и сотрясая стол, так что проливаются напитки, и Кьяра первой протягивает руку и подхватывает его под локоть.

– Идем со мной, – тихо говорит она на языке, который он понимает. Она ведет его вверх по лестнице, через двери, обратно к его кровати.

Без Паолы, которая его будит, Этторе просыпается, когда солнце уже сияет высоко в небе, и кидается вниз по лестнице с таким чувством, будто проспал все на свете, пропустив что-то важное. Иностранцы завтракают на террасе, и ему кажется, что они вовсе не вставали из-за стола, ели и пили всю ночь напролет, словно это их единственное занятие. Чувствуя отвращение, он направляется на кухню и просит у Анны хлеба и стакан молока, затем выходит во двор. Теперь, когда Этторе привык к костылю, он двигается гораздо быстрее. Он минует железные ворота и, обойдя двор снаружи, направляется к нескольким большим трулло, первым зданиям, которые были построены на этом месте за сотни лет до массерии. Они примыкают к задней стене фермы и походят на чудной бородавчатый вырост на коже. Здесь спят сторожа и прочие работники на деревянных настилах над стойлами – конюхи и скотники, дояр и его жена, делающая сыр.

Отдельно от этих строений на некотором расстоянии стоит еще один трулло с тремя сросшимися крышами-конусами. Там живет управляющий фермой, который распоряжается здесь в отсутствие дяди. Этторе останавливается. Он мог бы пойти и попросить работу на полдня, пока ждет Леандро. Он мог бы вернуться в Джою хоть с какой-то суммой денег. Но его рука, сжимающая костыль, дрожит от напряжения, голова болит, а в ноге ощущается пульсация. Он пытается опереться на нее, но его тут же пронзает острая боль, от которой слезы наворачиваются на глаза. В этот миг дверь дома управляющего распахивается, на пороге появляется человек, и все мысли просить работу улетучиваются. Это не тот управляющий, который был здесь зимой, когда Этторе последний раз гостил в Дель-Арко. Того низенького толстого человечка с всклокоченной рыжей бородой звали Аральдо. Сейчас же перед ним стоит Людо Мандзо. Постаревший, седой, но все еще узнаваемый. Тот самый человек, который однажды мучил их с Пино, как и бессчетное число других мальчишек. Этторе не сводит с него глаз, его захлестывает волна ненависти, и начинает стучать в висках. Людо замечает его, обводит ленивым взглядом и не узнает. И почему он должен его узнать? Этторе был мальчишкой, одним из многих, таким же ничем не примечательным, несформировавшимся юнцом, как Филиппо. Людо отводит взгляд и направляется к амбарам, а Этторе некоторое время неподвижно стоит на одной ноге, словно аист.

Леандро Кардетта появляется только после полудня, он приезжает с еще одним человеком, высоким и сутулым, их привозит в машине слуга с уродливым лицом. При виде Этторе, стоящего в углу двора, опираясь на костыль, Леандро улыбается. Высокий иностранец – должно быть, архитектор, муж Кьяры. Он направляется к ней и обнимает ее так, словно она соломинка, а он утопающий. Этторе замечает, как напрягается при этом ее тело, принимая тяжесть его объятия или же пытаясь от него отстраниться. Муж гораздо выше ее, и то, как он налетает на нее сверху, делает его похожим на стервятника, устремившегося к своей жертве.

– Этторе! Как я рад видеть тебя на ногах, – говорит его дядя, распахивая объятия. Они коротко обнимаются; изысканный костюм скрывает грубую силу его рук, шляпа заломлена с веселой лихостью.

– Дядя, спасибо за помощь и гостеприимство.