Опрос с ответственностью

Капитан равнодушно отворачивается, и рота проходит мимо меня. Все уставшие, даже сил поинтересоваться моей персоной у них не осталось. Как будто сорок километров уже прошли.

Да, неожиданно. Что теперь делать? Ладно, ещё подожду. В крайнем случае, вернусь к варианту засады. Хотя — когда фронт пройдёт, самолёты вряд ли будут часто летать.

Я постепенно начинаю понимать, кого вижу. Иногда грузовики проезжают, загруженные всяким барахлом. Похоже, это начальство драпает. Я даже не пытаюсь к ним соваться. Люди — это, наверно, те, кто был за советскую власть и их семьи. Приезжие и местные. Люди в форме — думаю, значительная их часть это те, кто строил укрепления на новой границе. Ну и остатки разбитых частей, дезертиры, просто отставшие. Никто их не останавливает, не разбирается. Всё это наладится позже.

А вот эта группа с зелёными погонами — это пограничники. Семь человек во главе с капитаном, и выглядят они организованной силой. Тоже пыльные и уставшие, но в глазах нет безнадёжности и растерянности. Вроде, то же самое делают, что и все, но по виду отличаются.

— Товарищ капитан, разрешите обратиться.

— У меня люди устали. Коротко говорите, в чём дело.

При этом он продолжает идти, вроде, без спешки, но довольно быстро.

— Секретное оружие против самолётов. У меня есть. Хочу к вам присоединиться и прикрыть вас от налётов.

— Где?

— Здесь, рядом, в лесу.

Капитан, наконец, останавливается.

— Ладно, привал. Вяткин и Салакудинов со мной, остальным отдыхать.

Сержант и трое рядовых не плюхаются на землю, а с достоинством устраиваются. А ведь устали, очень устали! Да, хорошие бойцы у капитана.

До разлапистого куста близко, и я показываю стингер.

— Что это?

— Это три ракеты, а это пусковое устройство. Нужно запустить в сторону самолёта, а дальше они сами наводятся.

— Так разве бывает?

— Как видите. Но, вы правы, это экспериментальные экземпляры, больше таких нет. Да и эти делали долго. Знали бы вы, сколько усилий…

— Ладно, чего вы хотите?

— Ракеты примерно по десять килограмм. Я бы хотел, чтобы ваши бойцы несли две. А третью я понесу, и пусковое устройство тоже.

— Вы уверены, что оно того стоит?

— А вы как думаете? Три самолёта, не хвост собачий.

— Это если вы попадёте.

— Если всё пойдёт так, как предполагалось, ракеты сами попадут. Но оружие экспериментальное, так что гарантировать…

— Как это сами? У них что, глаза есть?

— Есть некое подобие. Видят, правда, не очень чётко и в инфра-красном спектре. То есть, видят, где горячо. А мотор у самолёта как раз горячий.

— Ладно, пока что возьмём, а там посмотрим. Их надо выпутать из этих ремешков?

— Нет, подождите, я их рассоединю. Вот, теперь каждую можно отдельно нести, как винтовку на ремне.

Вяткин и Салакудинов явно не рады, но не только не возражают, но и недовольства стараются не показывать. Порядок у них с дисциплиной.

И мы пошли по дороге, теперь ввосьмером. Я тащу примерно 18 кг, это не так уж много, когда основная нагрузка на пояс и подвес удобный. Бойцы капитана Климова тащат, кажется, побольше. Но они здоровые мужики, молодые. А у меня ещё и туфли, в которые попадает песок и пыль. Пыль + пот, вот и грязь по всему телу. Но ноги — они особенно критичны.

— Вам бы сапоги и портянки, но где их взять. Или хоть ботинки с обмотками. Ладно, выйдем к своим — там попросим.

А пока что отряду приходится двигаться медленнее, чем они бы шли без меня. Примерно в полдень около небольшой речки обеденный привал. Меня угощают ржаными сухарями. Мне такая пища не очень подходит, кислотность желудка повышенная. Но другой пищи нет, или она у пограничников в НЗ. Пьём мы все тёплую воду прямо из речки. Не очень гигиенично, но все так устали, что… Бойцы ещё и фляги наполняют.

А мы всё идём и идём. Я уже и по сторонам не смотрю, только бы продолжать идти, не сильно задерживая отряд. Один раз появились самолёты, но они далеко, и капитан не стал останавливаться. Когда солнце было уже над верхушками деревьев, мы, похоже, вышли к своим. Во всяком случае, поперёк дороги расположились позиции батальона. Может, и не батальон, но их точно больше роты. Все повеселели, но капитан Климов поговорил с каким-то лейтенантом, и мы двинулись дальше.

— Вам какая позиция нужна? Позади окопов? Насколько? — это он меня спросил.

— Не слишком далеко. Вон тот холмик подойдёт.

И мы забираемся на холм в километре за окопами батальона. Климов уходит с командиром батальона встретиться, а я предлагаю бойцам выкопать щели на обратном склоне.

— Сам-то не хочешь покопать, интеллигенция?

— Завтра может быть налёт, мне стрелять, не хочу, чтобы руки дрожали.

— Может, и нам стрелять придётся.

Климов возвращается радостный:

— Живём, товарищи. Пожрать нам дадут. Лапшаев, Егоров — берите большие котелки, и за едой, вон к той кухне. Да не стесняйтесь там, берите всё, что дают, и ещё добавку просите. Обещал я им прикрытие от авиации. Вам что нужно, как-то позицию оборудовать, или ещё что?

— Стрелять я буду прямо с земли, вон оттуда, с опушки. А надо бы щели выкопать, от артобстрела и от самолётов прятаться, могут заметить, откуда стреляют, и прилететь.