Операция "Ы"

Наконец, решившись, резко вытащил, бегло прочитал, понял, что полоса невезения продолжается...

— Профессор, можно, еще? — Женька был в отчаяньи. Борис Ипполитович был сегодня более чем снисходите­лен в своей небрежной доброте:

— Пожалуйста.

Женька закрыл глаза и призвал на помощь всех святых.

То, как он тащил билет, повернувшись спиной к Борису Ипполитовичу, профессора заинтриговало. Борис Ипполи­тович, глотнув из стакана чай, подошел поближе к медити­рующему струденту.

В глазах Женьки загорелись искорки погасшего уже было азарта:

— Еще! — попросил он профессора.

Борис Ипполитович чувствовал себя втянутым в какую-то игру, правила которой были ему неизвестны, но очень заинтриговали:

 — Бери!

Женька вытянул третью карту, то бишь экзаменаци­онный билет.

— Себе! — коротко бросил он профессору, почему-то почуяв в нем собрата по увлечению.

Борис Ипполитович собрался было исполнить команду, как вдруг резко опомнился и остановил свою руку на полпути:

— Что значит — себе?

Борис Ипполитович позволил себе немного возму­титься.

— Ой, простите, профессор!

— Что вы мне предлагаете, милейший!

— Простите, профессор, забылся.

— Забываться никогда не стоит! Нет уж, это вы про­стите!

Профессор протянул Женьке его зачетку и указал на дверь:

— Придете в следующий раз!

Женька, как и все профессиональные картежники, в этой ситуации сохранял лицо, достоинство и душевное равновесие:

— Перебор! — коротко и с сожалением ответил он на вопросы однокурсников уже по ту сторону двери.

* * *

Мы чуть ранее вместе с домохозяйкой тетей Зоей оста­вили молодых героев нашего повествования Лидочку и Шурика, наедине, в запертой изнутри на ключ двухком­натной квартире.

Если тетя Зоя, в силу своей воспитанности так и не задалась вопросом, чем же соседка Лидочка может там заниматься со своей «подружкой», то мы, используя воз­можность легко и быстро перемещаться во времени и в про­странстве, посетим квартиру, где Лидочка с папой и мамой проживала в последнее время.

Судя по тишине в квартире и по тому, что ключ от нее находился на хранении у соседки тети Зои, папы с мамой дома не было. Лидочкины родители были там, где им и положено быть в данный момент: мама на даче, в тридца­ти километрах от города, полола клубнику, папа препода­вал армейским новобранцам азы строевой подготовки.

Дело в том, что папа Лидочки был военнослужащим.

И как и все офицеры, не дослужившиеся пока до генераль­ского звания и должности, был ведом в своей военной жизни по городам и весям нашей великой страны приказа­ми вышестоящего военного начальства. В город же Энск Лидочкин папа получил назначение три года тому назад. Как и все офицерские семьи, они обжились в этом городе достаточно быстро, даже успели получить небольшой дач­ный участок, где Лидочкина мама вела свои ботанические изыскания по выведению особого сорта клубники.

Так что, кроме Лидочки, Шурика да еще таинственной, магической силы называемой Наваждением, в квартире больше действительно никого не было.

Говоря о присутствующих, точнее было бы первым назвать именно Наваждение, так как оно царило и в комна­те, где пребывали в эту минуту молодые люди, и, самое главное, в них самих.

За большим обеденным столом, голова к голове, Ли­дочка и Шурик в забытьи читали свой конспект. Стра­ничку за страничкой они постигали курс, растянутый в лекциях на год, и собранный воедино в клеенчатой общей тетрадочке.

В какой-то моменту почувствовав голод, Лидочка и Шу­рик съели по заготовленному на этот случай бутерброду с колбасой, лежавшими перед ними на тарелке.

Лидочка, прожив некоторое время с семьей в южных краях, пристрастилась к пище, сдобренной перцем и специ­ями. И потому иногда просила «подружку»:

— Горчички!

Шурик старательно исполнял просимое, все так же, не [ отрывая глаз от конспекта. После бутербродов в очереди на подкрепление физических сил студентов были сосиски. Лидочка снова просила:

— Горчички!

Шурик сдабривал, не глядя, сосиску Лидочки горчицей, потом свою, но не успевал отнести ее к себе в рот, так как она оказывалась нечаянно наколотой на вилку Лидочки и ею же съеденной. Шурик облизывал пустую вилку, чуя что-то неладное с реакцией собственных вкусовых рецеп­торов. Железная вилка мало походила на вкус молочной сосиски. На десерт были яблоки и песочные пирожные. Лидочка ухитрилась нечаянно съесть оба яблока: свое и предназначенное «подружке». Шурик отметил и некото­рую странную реакцию своих осязательных рецепторов, когда ощупывая ладонью тарелку, не находил своей порции фруктов. Пирожные были съедены также с горчицей по просьбе Лидочки.

Было лето, послеполуденное солнце поворачивало на запад и в комнате стало жарко и душно.

Лидочка отметила:

— Духота…

 Шурик согласился:

— Мгм...

Лидочка неожиданно резко поднялась со своего места и отошла к балкону, предупредив:

— Не переворачивай!...

Она открыла балконную дверь, впустив в комнату не­много прохлады, и взявшись за подол своего ситцевого сарафана в горошек, стала стягивать его через голову. Не совладав с застежкой-молнией на боку, с поднятым вверх до уровня головы подолом сарафана, она попросила «по­дружку».