Операция «Театр»

— Честно говоря, — медленно сказал Ермолай, — неделю назад было больно смотреть на свой любимый город. Фашисты бомбят, обстреливают из дальнобойной артиллерии, еще засланные диверсанты бесчинствуют и терроризируют граждан. Ощущается нехватка продовольствия, топлива. Агенты Абвера вбросили фальшивые рубли. Но я уверен, город выстоит и не сдастся на милость врагу.

— Страшно жаль, — вымолвил посол. — У нас здесь тоже есть масса проблем. Конечно, не таких, как в Питере, ведь официально Монголия не находится в состоянии войны. Но здесь сложная политическая, национальная, религиозная обстановка. Пользуясь слабостью властей, нагло действует иностранная разведка, прежде всего, японская…

Обед с разговорами затянулся на полтора часа…

* * *

Улан-Удэ,

городской отдел внутренних дел…

Капитан Галайба развил бурную деятельность в рамках «дела» лейтенанта Сергеева. Направил запрос в Госбанк страны, в ГРУ Красной армии, в НКВД страны и даже по месту жительства, в Управление внутренних дел блокадного Ленинграда…

Капитан дозвонился до погранотряда в Кяхте и уточнил время и дату пересечения границы лейтенантом Сергеевым. Убедительно попросил пограничников немедленно сообщить ему время возвращения лейтенанта в СССР…

«Один раз ты меня переиграл, лейтенант, — нервно рассуждал Галайба. — Выиграл один бой, порадуйся пока… Я заставлю тебя сделать фатальную ошибку! Я выиграю все битвы с тобой, лейтенант, и, уверен, упрячу тебя в каталажку…».

Хорошо помнил капитан и данное обещание отцу одного из двух пострадавших от стрельбы лейтенанта ГРУ парней…

Глава 4

Посол пожелал успехов и покинул помещение. Майор Сидоркин мягко вымолвил:

— Пока Урин будет наводить порядок в комнате, мы с Ермолаем выйдем и посекретничаем. Вы не против, Урин?

— Конечно нет.

Майор, следом Сергеев вышли из комнаты в коридор. Майор решительно направился по коридору.

— Мне нужно позвонить в Москву, в ГРУ, — сказал Ермолай.

— Понимаю. Но со связью у нас беда. Я могу отправить шифровку. Кому конкретно в ГРУ ее направить?

— Полковнику Селезневу. О том, что я прибыл в Улан-Батор и продолжаю выполнять задание.

— Сделаем, — ответил майор.

Вот он подошел к металлической двери, на которой висела ядовито — желтая табличка с ярко красными словами:

Осторожно! Газы!

Майор достал из кармана связку ключей. Сорвал висевшую на двери пломбу и неспешно ключом открыл один внутренний замок, затем второй.

С усилием открывая дверь, изрек:

— Это склад нашей химической службы, — прошел в помещение.

За ним проследовал Сергеев…

* * *

Улан-Батор,

конспиративная точка Дальневосточного союза казаков…

По указанию атамана Семенова полковник Удачин с особым поручением инкогнито прибыл в город.

Резидентом Союза казаков в Монголии являлся штабс-капитан Вронский. В 1918–1920 годах Удачин вместе с Вронским воевали в Прибайкалье и Забайкалье с большевиками. А когда они были биты, бежали в Китай. В китайском городе Маньчжурии Вронский с горя пустился во все тяжкие. Удачину с большим трудом удалось вырвать друга из глубокой клоаки и отправить в качестве агента в Монголию. Там Вронский остепенился, женился на монголке и вскоре стал, не без помощи Удачина, резидентом белых казаков. На деньги Союза казаков Вронский оттяпал большой земельный участок на окраине Улан-Батора. Построил приличный дом, баню, подсобные помещения, прикупил скот. Одним словом, построил настоящую русскую, дворянскую усадьбу…

Удачин и Вронский, укутанные в простыни, сидели в предбаннике за столом. Они выпивали, закусывали и вели неспешные разговоры.

— … атаман поставил задачу, — тихо излагал Удачин, — не допустить получения Советской Россией даров Монголии. Как он считает, это вопрос политически очень важный. Понимаешь, Максим. Он требует, чтобы был совершен теракт.

— Легко сказать, — усмехнулся Вронский. — Советский посол Иванов — хитрющий, как змея. Мы конечно ведем наблюдение за посольством СССР. Сегодня ночью в посольство и, заметь, в разное время пришли два грузовика из России.

— Готовятся к отправке даров, — вставил Удачин.

— Готовятся.

— Атаман издал закрытый приказ, половина отбитых даров достанется исполнителям. Это миллионы и миллионы. Если дары будут просто уничтожены, то исполнители получат просто хороший куш. Понимаешь, Максим?

— Понимаю, Иван, все понимаю. Но сделать это будет крайне трудно.

Удачин наполнил стопки, мужчины выпили, закусили соленым огурцом.

— Тяжко мне здесь, Иван, тяжко.

— Потерпи, друг, недолго осталось.

Вронский обреченно махнул рукой и грустно запел:

Замело тебя снегом, Россия,
Запуржило седою пургой,
И печальные ветры степные
Панихиды поют над тобой…

В это время в предбанник вошли похожие две улыбающиеся женщины-монголки.

— Мы с сестрой тоже хотим помыться, — весело бросила одна и, что-то напевая, стала быстро раздеваться.