Операция «Танненберг»

А на лестнице — лязг, стук, звон. Громыхая доспехами, валя всех, кто поднимался следом, рыцарь тяжелым окованным бревном катился по ступенькам.

Глава 17

Внизу образовалась пробка из копошащегося железа — непроходимая и непролазная. Ай, молодец, Сема! Выиграно еще немного времени. Правда, о том, чтобы самим спускаться вслед за сбитым тевтоном нечего и думать. Да и зачем? Все равно ведь их не выпустят. Ни из башни, ни с замкового двора.

Нет, путь вниз закрыт.

— Наверх! — приказал Бурцев, поднимая оброненный рыцарем меч.

Сам пошел первым.

Один поворот винтовой лестницы и…

Бурцев едва успел отпрянуть за изгиб каменной стены. Арбалетный болт ударил в кладку над головой. Срикошетил. К счастью, никого не задел.

Спасло, что стрелявший почти не видел их в темноте. А вот фигура самого арбалетчика прекрасно выделялась на фоне распахнутого люка боевой площадки. Пусть ночь, но звезды, луна… В общем, света достаточно.

Бурцев рванулся к противнику. Пока тот не перезарядил самострел, пока не взялся за меч или копье.

Противник оказался хитрее. Арбалетчик схватился за крышку люка, захлопывая ее.

Ну, уж нет!

Бурцев впихнул клинок в проем, не в проем уже — в щель. Клинок вошел во что-то мягкое, податливое.

Вскрик.

Тяжелая крышка упала. Зажатый плашмя между деревом и камнем, клинок переломился. Но сверху люк уже не держали. Крышка подпрыгнула от толчка Бурцева. Открылась. Арбалетчик лежал рядом. Одной рукой держался за пропоротую ногу, другой вытаскивал кинжал.

Бурцев, отбросив в сторону бесполезный обломок меча, цапнул раненого за ногу, стащил вниз, бросил идущим следом — разберутся. Сам выскочил на площадку.

Наружу.

Ветер в лицо. И запах дыма.

И ребристая пушка на массивной колоде, уставившаяся на густой лес неподалеку от замка. И десяток каменных ядер. Размером этак с голову. Если голова в шлеме.

И переносная железная корзина с тлеющими угольями.

И двое в шишаках и кольчугах — возле дымящейся корзины. Оба возятся с…

Еще одна пушка, что ли? Пушчонка. В миниатюре. Махонькая такая. Но тяжелая. Пугач какой-то! Короткий железный ствол в грубо вырубленном деревянном ложе.

Один стрелок придерживает и наводит. Другой — подносит зажженный фитиль к затравочному отверстию.

Ага… ружжо, типа… Для расчета из двух человек. Вроде арабской модфаа. Только стреляет не стрелами. Чем именно стреляет эта дура, думать не хотелось. Дура была направлена точнехонько в грудь Бурцеву.

Фитиль коснулся затравки.

Порох не загорелся.

Отсырел?

Пока не загорелся…

А заряженный самопал все смотрит на Бурцева.

А в затравочное отверстие все тычется и тычется тлеющий фитилек. Судорожно дергаются, выплевывая беззвучные ругательства, стрелки.

Блин, ведь вспыхнет же! Хоть и отсырел порох, но…

— А-а-а! — Бурцев бросился вперед.

Пинком отбросил держателя «ружья».

Рывком вырвал железную трубку на деревянном полене у стрелка с фитилем.

Стрелок швырнул извивающуюся змею фитиля в лицо Бурцеву. Не попал. Отскочил. Подхватил секиру, приваленную к ядрам. Размахнулся.

Е-опс! Бурцев попятился. В руках-то ничего, кроме трофейного пугача.

Боевой топор мелькнул над головой. Бурцев прянул в сторону, увернулся, выставил вперед железку на деревяшке. Ткнул в кольчугу.

Бесполезно! Без штыка — дохлый номер.

Зато к месту вспомнились давние уроки рукопашного боя с автоматом Калашникова. Ствол пятнадцатого столетия, вообще-то, на «калаш» походил мало. Но вполне годился, чтобы…

Бурцев чуть присел, уходя от второго удара, и, резко развернувшись всем корпусом, наподдал. Под шлем. Прикладом… Той частью, где, по идее, должен быть приклад.

Никакого приклада там не было — не изобрели, видать, еще. Но корявая деревяха, служившая ложем для примитивного прародителя стрелкового оружия, оказалась все же достаточно тяжела, чтобы отбросить противника к каменным зубцам башни.

А уж кому скинуть оглушенного стрелка дальше, за зубцы, нашлось. Гаврила Алексич подсуетился. Схватил двумя руками — и вниз. Как бревно.

Так, а второй где? Который был живой подставкой?

Бурцев оглянулся. Ага, второго уже накалывал на трофейный меч Хабибулла. Все свои уже забрались на боевую площадку башни вслед за сарацином. И не только свои — ведьма Берта тоже здесь.

Впрочем, скоро наверх поднимутся и преследователи. Снизу, из люка, уже тянулись руки. Кто-то схватил Аделаиду за край черного балахона. Аделаида визжала. Ядвига держала княжну, не давая стащить ее обратно в башню.

Проклятье! Бурцев подхватил корзину с углями. Опрокинул. Высыпал угли вниз, в люк. На руки, на открытые лица, в раззявленные орущие рты и в смотровые щели шлемов.

Заметались искры. Закружилась, норовя запорошить глаза, зола.

Крики. Вопли. Аделаиду отпустили. Руки исчезли.

— Ядра! — заорал Бурцев. — Шары каменные! Катите сюда!

Поняли… Покатили. От пушке — к люку.

Десять ядер одно за другим с грохотом обрушились вниз. Застучали, по ступенькам, сбивая всех и вся, раскалываясь по пути.

Вопли на винтовой лестнице стали громче.