Операция "Спасение" (СИ)

— Эй, рыжая! Как тебя, Олив? — вперёд вышла Крис Харгенсен.

«Наверное, они слышали, как Кэрри называет меня по имени».

— Да. А ты — Крис? Приятно познакомиться, — она протянула руку — правую, но Харгенсен лишь нахмурилась, глядя на перчатку.

— Носишь перчатки в такую жару?

— Может, она порезанные вены прячет? — хмыкнул один из парней.

— Генри! — одёрнула его подошедшая Сью Снелл.

— Нет, что ты! Она просто боится, как бы всё, до чего она дотрагивается, не превратилось в золото! — хмыкнула Крис. — Она же святая, как и наша Сью, верно? Только святые могут защищать Кэрри Уайт… святые или юродивые, что, впрочем, одно и то же.

— Крис, прекрати, — тихо произнесла Сью.

— Ты прекрасно знаешь легенду о Мидасе, — Оливия почувствовала, что её голос вновь наполняется арктическим холодом. — У вас тут хорошо преподают литературу?

— Паршиво, — Крис посмотрела на неё с интересом. — А ты дерзкая. И зачем тебе далась Кэрри Уайт? Ты вроде выглядишь нормальной… ну, кроме перчаток.

— Перчатки — это прикольно, — подал голос другой парень.

— Бросай эту чокнутую и переходи к нам — мы покажем тебе, как надо веселиться, — Крис хотела положить руку на плечо Оливии, но та отстранилась.

— А что будет, если не перейду? — также холодно спросила она. — Закидаете меня тампонами?

— И ты туда же! — Крис скорчила гримасу. — Мы тебя предупреждали по-хорошему. Не послушаешься — встретишься с мамашей Кэрри, а она ещё более чокнутая, чем дочка.

Оливия невольно поморщилась — Харгенсен наступила на больное место. Маргарет Уайт она боялась, ещё не встретив её, — достаточно было почитать книги, чтобы пожелать себе никогда не встречаться с этой дьяволицей.

— Не слушай их, — к ней подошла Сью Снелл. — Дружи с кем хочешь — ничего они тебе не сделают. Они только дразниться могут, как малые дети.

— Дразниться, говоришь? — хмыкнул широкоплечий парень с длинными чёрными волосами. — Ну посмотрим.

— Пошли отсюда, Билли, пока эти святоши не превратили нас в статуи, — Крис уцепилась за его руку и потащила прочь. Вся компания последовала за ней, к облегчению Оливии. Только Сью осталась, в нерешительности переминаясь.

— Не обращай внимания. Крис просто… её не пустили на выпускной бал, вот она и бесится. Но в чём-то она права. Тебе нужно быть осторожнее. Её мать… я хотела сказать, мать Кэрри…

— Спасибо, я сама разберусь с этим, — ответила Оливия холоднее, чем намеревалась. Сью задумчиво покачала головой и направилась прочь. Обернувшись, Оливия увидела выглядывавшую из-за угла Кэрри, поспешно натянула перчатку и помахала рукой на прощание.

«Я не дам им меня сбить. Пусть говорят, что хотят — я выберусь отсюда и заберу Кэрри. Спасу».

***

В четверг, семнадцатого мая, Кэрри Уайт в четвёртый раз встретилась с Оливией.

В пятницу, восемнадцатого мая, она снова пошла в школу.

И с этого времени всё изменилось.

Изменения произошли не снаружи — нет, снаружи Кэрри Уайт оставалась всё той же «серой мышкой» в длинной юбке и тёплой, не по погоде кофте, — разве что волосы были причёсаны чуть аккуратнее, да и от одежды теперь не пахло потом. Понять суть изменений смог бы лишь тот, кто заглянул в тёмные глаза Кэрри — глаза, излучавшие не страх, а надежду.

Кэрри больше не боялась.

Или нет, не так. Она боялась, но значительно меньше. С ней была её Сила, невидимая, но великая, и, кроме того, за её спиной, как ангел-хранитель, незримо стояла Оливия.

«Я не боюсь их. Не боюсь. Не боюсь!» — каждый день, как молитву, повторяла Кэрри и добавляла: «Строй мосты, а не стены».

Правда, строить мосты было особенно не с кем, — ни преподаватели, ни студенты не обращали на Кэрри внимания. Только на литературе её вызвали прочитать стихотворение, и она едва не опозорилась, но её выручил Томми Росс. Рассказывая об этом Оливии, Кэрри улыбалась. Томми назвал её стихотворение «клёвым» и смотрел на неё так… Словом, если бы она не знала его так хорошо, то заподозрила бы влюблённость в себя, но только сумасшедший или, как говорит Крис Харгенсен, «юродивый», может влюбиться в Кэрри.

«Скорее всего, это Сью пытается через него извиниться передо мной», — думала Кэрри. Это не удивляло её, но немного пугало, — возможно потому, что в её голове то и дело всплывала фраза «Благими намерениями вымощена дорога в ад».

Но в эти суматошные, лихорадочные дни перед выпускным балом Кэрри куда меньше думала о школе и о доме, чем обычно. Вся её жизнь была после школы, на улицах города или даже на дороге, ведущей к фермерским владениям. Они с Оливией подолгу гуляли там, разговаривая обо всём на свете. Никогда Кэрри ещё не чувствовала себя такой свободной, но свобода пугала её.

«Ты должна идти прямой дорогой», — звучал в голове голос матери. «Господь покарает тебя за грех, который ты совершила».

«Но я не совершила никакого греха!» — хотелось закричать Кэрри в ответ. «Скажи, мама, в чём я виновна? В том, что родилась женщиной? В том, что вообще родилась?»