Операция «Примула»

Мы отобедали в той самой столовой, где окончательно решилась моя судьба. Ты часто вспоминал потом о нашей первой общей трапезе. Именно тогда ты обнаружил, что я стал, по неизвестным пока тебе причинам, тем новым персонажем, которого твоя приемная мать против своего обыкновения окружала вниманием. На уроках в твоем присутствии она по-прежнему называла меня мсье Прадье. А тут вдруг я превратился в Марка, и Жюльен сидел за столом вместе с нами, к тому же ели мы великолепное жаркое, словно отмечали какое-то важное событие, смысл которого ускользал от тебя. Ты старался не пропустить ни слова. Кто был этот Плео, имя которого то и дело повторялось в наших разговорах?

— Вот видишь, — говорил мне Жюльен (еще одно обстоятельство, достойное удивления, — он был со мной на «ты»!), — мы недооценивали истины. Плео заигрывает с фашистской полицией. Он дружит не только с Бертуаном. С оккупационными войсками — тоже. Иначе тебя арестовали бы. Постарайся понять. Коллаборационизм — это все или ничего. Тут не может быть середины. Либо ты с ними, либо ты против них. Тебе порой кажется, будто мы чересчур жестоки. Ничего не поделаешь, приходится!

Мадам де Шатлю предложила мне еще мяса:

— Чтобы прийти в себя после всех этих волнений. И поверьте мне — Жюльен прав. Если вам внезапно пришло в голову сказать, что вы друг Плео, значит, в глубине души вы уже чувствовали: он заодно с ними.

— А иначе чего ему прятаться? — подхватил Жюльен. — Таких типов, как он, и следует убивать: сами прячутся, а других подставляют.

Признаюсь, вернувшись домой, я стал сильно колебаться. Честно говоря, я мог бы простить доктору многие слабости. Но стать его сообщником — нет. В этом вопросе я хочу абсолютной ясности: я уже говорил тебе, что любил мадам де Шатлю. Это истинная правда. Но если я соглашался выполнять опасные задания, то уже не только ради того, чтобы возвыситься в ее глазах. Я не хочу, чтобы ты считал меня дураком. С каждым днем мне становилось яснее, что я приношу пользу. Наконец-то я на что-то годился. Вряд ли стоит и дальше развивать эту тему. Я дал себе слово рассказать обо всем без прикрас, неукоснительно следуя истине. Скажем, так: я выбрал нужный лагерь и был в этом уверен, поэтому теперь у меня появилось желание по-новому взглянуть на Плео. Какое-то время меня действительно интересовала его затянувшаяся ссора с бывшей женой — согласен, но то был период, когда я нащупывал свой путь. Отныне с этим было покончено. С другой стороны, я не обладал способностями шпионить, к тому же мне казалось смешным сообщать Жюльену кое-какие мелкие наблюдения, которыми никто не мог воспользоваться. Плео оставался все тем же. Он по-прежнему был со мной очень приветлив. Иногда мне хотелось крикнуть ему: «Да уезжайте же наконец! Спрячьтесь где-нибудь! Бросьте ваших друзей. Они вас погубят!» Я стал реже заглядывать к нему. Тогда он сам явился ко мне. Я проверял тетради, когда он постучал в дверь.

— Я проходил мимо, — сказал он. — Не хочу беспокоить вас. Но я вам кое-что принес.

Он положил на стол рядом с моими книгами маленький пакетик, который я хотел было развернуть, но он остановил меня.

— Это котлеты. Их здесь четыре. Ваша хозяйка пожарит их вам. У нее наверняка осталось немного растительного масла.

Представь себе мое смущение. А он без всяких церемоний снимал перчатки, прохаживался по комнате, подходил к окну, возвращался к печке, трогал ее.

— Для работы у вас не слишком жарко. Проклятое время! Проклятая страна! Вы позволите?

Он набил трубку и сел в кресло, стоявшее в ногах кровати.

— Вас совсем не видно. Много дел? Диссертация?

— Да, диссертация… лицей, ну и все остальное.

— Вы по-прежнему ходите в замок?

— Хожу к мальчику.

— Прекрасная Арманда будет в ярости. Вряд ли она не поставит вас в известность. Я попал в чертовски трудное положение. Молодой Готье… хотя вам это, разумеется, ни о чем не говорит. Готье владеют здесь двумя большими отелями. Они занимают довольно видное положение. А я имел несчастье признать их сына годным для военной службы. О! Эта целая история. Два года назад я оказался причиной маленького скандала. В одном из их отелей я провел ночь с молодой дамой. Муж красавицы узнал об этом… В общем, что тут говорить… Но я отплатил им тою же монетой. Когда их сына призвали для отправки на принудительные работы, я счел его пригодным. Это единственный их сын. Мне казалось, что работа на заводе пойдет ему на пользу… этакий сопляк, а принимал себя за пуп земли, честное слово! Но ему не повезло. Только что получено сообщение: он погиб во время бомбардировки… Отец, естественно, наипервейший голлист! И теперь он наверняка считает меня убийцей. Признаю, мне это крайне неприятно.

Я начинал понимать, зачем он принес мне эти котлеты. Ему хотелось услышать слова утешения, а кроме того, он думал, что с моей помощью узнает мнение Арманды, то есть, иными словами, мнение своих противников. Впрочем, он прямо так и сказал без всяких обиняков:

— Когда пойдете туда, упомяните в разговоре дело Готье. Вы окажете мне услугу. Вас это не затруднит?

— Нисколько. Но чем это вам поможет?