Операция "Муравьиный бог"

Он смотрел в упор, безжалостным, немигающим, змеиным взглядом, от которого вставали дыбом волосы и по спине бежали мурашки. Никита почувствовал, что на лбу выступила испарина. Словно сама смерть уставилась на него, своими пустыми глазницами. Ощущение усиливалось тем, что все скопившиеся в комнате нелюди, глядели на него точно также. Наверное такой взгляд был у Медузы-Горгоны. Только вместо того, чтобы окаменеть, Никита наоборот, почувствовал, что тело начинает пробивать крупная дрожь, словно от холода, хотя в доме было наоборот, жарко и душно. Внезапно сутулый развернулся на каблуках и заложив руки за спину принялся ходить взад-вперед по комнате, словно в ней было пусто. Остальные расступались перед ним, и тут же вновь смыкались за его спиной. Это было странное, жутковатое зрелище. Сутулый обошел вокруг Никиты, раздвигая своих марионеток, словно высокую траву. Встал у него за спиной. Некоторое время молчал. Никита почти физически, чувствовал, как он сверлит взглядом его затылок, словно пытается заглянуть прямо в черепную коробку.

Между тем, действие неизвестного наркотика прошло, мозг подстегиваемый гармонизатором, вновь стал работать четко и быстро. От браслета по руке распространялось ощущение тепла и даже какой-то вибрации. Никита наконец, начал адекватно воспринимать окружающую обстановку. Он попытался оглядеться. Деревенский дом. Скрипящий под ногами топчущихся антов, дощатый пол, беленые известкой, стены и потолок. Не смотря на светлое время суток, под потолком желтела тусклая, одинокая лампочка, без абажура. В доме имелось, по-крайней мере, две комнаты. Вход во вторую, виднелся за спинами столпившихся антов и был кокетливо прикрыт кисейными занавесками. Окно справа, закрыто плотно запертыми ставнями, но дневной свет откуда-то все же сочился. Изо всех сил скосив глаза, Никита увидел второе окно, напротив которого, отодвинув стволом цветочный горшок, по-хозяйски расположился на столе, ручной пулемет на сошках. По бокам стола, стулья. Никита посмотрел налево, там расположилась русская печь, возле нее какие-то ведра, лавки… Впрочем из-за толпящихся антов, все, что стояло на полу, было плохо видно. Сами «муравьи» являли собой весьма странное зрелище. Они все время двигались не останавливаясь ни на секунду, словно настоящие муравьи или пчелы. Но не просто хаотично, а время от времени соблюдая некую симметрию. Двое из них, стоящие в паре метров друг от друга могли одновременно повернуть голову или сделать шаг в одну и ту же сторону, в то время как особи располагающиеся между ними, ничего подобного не совершали. Все они оказались молодыми, или даже очень молодыми парнями, от совсем юных, до примерно двадцати пяти — двадцати восьмилетнего возраста. Многие из них были увешаны оружием, гранатами и пулеметными лентами, словно революционные матросы или афганские моджахеды на марше. Да и вообще, в чем — в чем, а в оружии тут недостатка не наблюдалось: крупнокалиберный пулемет у стены, развернут стволом куда-то за спину Никиты, наверное, в сторону дверного проема, пирамида автоматов в углу, ящики с боеприпасами и даже, кажется, гранатометы, сложенные аккуратным рядком на печке.

— М-да… — задумчиво сказал откуда-то сзади, сутулый, — хорошо закрылся… ни пса, не разобрать… Или это я сноровку теряю… Ну да ладно, время деньги… время жизнь…

Он вышел из-за спины Никиты и опять уставился на него, своими змеиными глазами:

— Ну что, с тобой делать? Ладно уж… мучить тебя, возиться долго, а мне, к сожалению некогда… Давай договоримся по-хорошему. Ты мне скажешь, где девочка… честно скажешь! А я из благодарности, убью тебя не больно… хоть это и не в моих правилах… но тебе так и быть, скидка… по молодости, по неопытности, — он не глядя протянул назад руку в которую моментально вложили пистолет, предварительно передернув затвор.

— Смотри! — он поднес ствол ко лбу Никиты. — Бах!.. — ствол легонько ткнулся в лоб, — и все! И ты уже на небесах! Ну согласись, хорошее ведь предложение?