Операция 'Минотавр'

- Здесь три компьютера, - продолжал Фрэнкс. - Каждый из них замеряет высоту самолета и все прочие первичные параметры - плотность воздуха, температуру, воздушную скорость и так далее - сорок раз в секунду. Потом они сверяются с управляющим сигналом от пилота. Этот сигнал просто сообщает трем компьютерам, что намерен делать пилот. После этого компьютеры определяют, какие необходимы управляющие воздействия, чтобы выполнить приказ пилота, и сравнивают свои ответы. Голосуют. Если мнение двух компьютеров сходится, третий должен подчиниться. После опроса согласованный электрический сигнал подается на гидравлические цилиндры, которые приводят в действие исполнительные механизмы.

Этот цикл операций производится сорок раз за секунду. Представляете?

- Думаю, что да. Но откуда компьютер знает, на сколько сдвинуть исполнительный механизм? В обычном самолете это делает пилот.

- Ну, конечно, компьютеру нужно подсказать. Эти данные помещаются в постоянное программируемое запоминающее устройство - ППЗУ. Поскольку оно электрическое, мы его называем ЭППЗУ. Бывают другие типы запоминающих устройств, скажем, оптические ППЗУ или...

Джейк поднял руку:

- Значит, когда Рита пожаловалась на чрезмерную чувствительность систем управления, вы заменили ЭППЗУ?

- Вот именно. Устройство выполнено на микросхемах, в которые и закладываются данные. Мы позвонили в "Аэротек", они изготовили несколько штук и прислали сюда самолетом. Вот и все.

- Но самолет разбился.

- Да, - оправдывающимся тоном произнес Фрэнкс, - но мы еще не знаем...

- Что-то пошло совсем не так, как надо. Это-то мы знаем, - отрезал Джейк Графтон. - Самолет трижды срывался в перевернутый штопор. Рита пыталась справиться с ним, и два раза ей это удалось.

- Может быть, она...

- Нет уж. Она точно знала, что делает. В школе пилотов-испытателей она столько раз выходила из штопора, что вы не можете себе даже представить.

Их беседу прервал подошедший к ним вице-президент "Аэротек":

- Не знаю, как это могло случиться, но в микросхемы заложены ошибочные данные.

У вице-президента "Аэротек" было круглое лицо херувима. Теперь же, всего через час, лицо это выглядело так, будто его два дня выдерживали на тропическом солнце.

- Как это могло быть? - ошеломленно спросил Джейк. Тот лишь пожал плечами:

- Мы проверяем все данные трижды; понятия не имею, как это могло произойти, но данные для ЭППЗУ на этой микросхеме полностью неправильные. - Он растянул длинную распечатку. - Видите вот эту строку? - Он зачитал число в этой строке, просто число. - Теперь смотрите сюда. Вот данные на микросхеме. Его палец показал на другую распечатку, ту, что на глазах Джейка только что сошла с принтера. Джейк присмотрелся. Там стояло другое число.

- Как это могло случиться? Я считал, что вы, ребята, проверяете такие вещи.

- Да, проверяем. После изготовления микросхемы мы Проверяем каждое вонючее число. Не знаю... просто не знаю, что и сказать.

- Это только одно ППЗУ, - заметил Гарри Фрэнкс. - Их было три. Может быть, это как раз единственное с дефектом.

- Точно мы уже никогда не узнаем, - протянул Джейк Графтон, вглядываясь в лица собравшихся и пытаясь распознать их реакцию. - Остальные блоки разбились и сгорели. Этот единственный, который уцелел.

- Не знаю, что и сказать, - повторил вице-президент "Аэротек".

Джейк Графтон вышел из помещения в поисках телефона.

***

Луис Камачо слушал по телефону адмирала Генри и рисовал в блокноте. Сейчас у него получались домики, разумеется, в правильной перспективе. "Крышу и фундамент я определяю верно", - подумал он.

- Так, значит, "Аэротек" продала вам дефектную микросхему для ЭППЗУ. Или две, или три. Подавайте в суд на этих гадов. При чем тут ФБР?

- Я получил распечатку базы данных управления самолетом с нашего компьютера. В ней ошибки. Так вот, я не знаю, введены в микросхемы "Аэротек" эти данные или нет, но то, что заложено в компьютер Пентагона, - ложно. И я позвонил специалисту по компьютерам из Агентства национальной безопасности, который курирует нас, Клейнбергу. Фреду Клейнбергу. Он поработал со своими сверхсекретными программами, о которых мне не положено знать, и сказал, что последний, кто вносил изменения в эту базу данных, был Гарольд Стронг.

Камачо продлил линии от крыши, карнизов и фундамента дома, пока они не сошлись в какой-то точке перспективы. Конечно, дом Олбрайта обсажен кустарником, а если учесть еще забор и прочее, он выглядит совсем не так.

- Вы слушаете, Луис?

- Слушаю.

- Я хочу, чтобы вы и ваши люди занялись этим.

- В ВМКР вы обращались? - Это была военно-морская контрразведка.

- Нет. Потому что вы единственный человек в пределах столичной кольцевой дороги, который знает, что за всем этим кроется. Я хочу, чтобы следствием занялись вы.

- Следствием о чем?