Операция «Маскарад»

Сара выскочила из машины и осторожно огляделась. На улице никого не было, и, похоже, никто не наблюдал за ней из окон окрестных домов. Она взяла «вальтер» Ощипанного и проверила обойму, затем пошла по направлению к ближайшей станции метро. Душу ее раздирали противоречивые чувства. Она встретила незнакомого человека, который в течение недолгого времени считал себя ее отцом, и вот теперь он мертв. По идее она должна была испытывать бешенство, жаждать мести, но больше всего ей хотелось прекратить кровопролитие.

Убитый, видимо, рассказывал ей свою собственную историю. Ей никуда не спрятаться от того факта, что она находилась в кровном родстве с безжалостным профессиональным убийцей, который сказал, что гордится ею.

Сара почувствовала, как покрывается гусиной кожей, — ей был вовсе ни к чему комплимент киллера. Сама того не замечая, она ускорила шаг, словно это могло помочь ей прийти к какому-то решению.

Дойдя до бистро, у которого она договорилась встретиться с Ашером, она увидела, что он уже ждет ее, сидя на стоящем у обочины мотоцикле.

— О Господи, что случилось? — спросил он, дотрагиваясь до повязки у нее на голове.

— Потом расскажу, — ответила она. — Мне кажется, тебе не терпится отсюда смотаться.

— Это уж точно, — подтвердил Ашер, озираясь. — Наши фотографии и информация в газете дают о себе знать. Меня дважды останавливали. Нет никаких гарантий, что и в третий раз мне повезет.

Он протянул Саре черную кожаную куртку и шлем с закрывающим лицо забралом из темного пластика — такой же, как у него самого.

— Сможешь надеть это поверх повязки?

— Конечно, — ответила она, нахлобучивая шлем. При этом она невольно поморщилась от боли. — Куда поедем?

— У меня есть хорошая новость. Мы едем к Джеку О’Кифу. Кристин Робитай дала мне его адрес.

— Наконец-то! Может быть, хотя бы он сможет разобраться, что такое задумал Бремнер!

Когда Сара надевала куртку, Ашер увидел заткнутый за пояс ее брюк «вальтер».

— Что произошло? Где твоя «беретта»?

— Это очень долгая история, Ашер. Поехали скорее.

Кристин Робитай сидела на резном балконе своей квартиры и смотрела на раскинувшийся внизу полуденный Париж. Через весь город вилась серебряная лента Сены. Кристин курила сигареты с золотым ободком вокруг фильтра и думала о прошлом, об истории и о самой себе, гадая, когда же она наконец перестанет повторять старые ошибки.

Поначалу все в ее жизни складывалось удачно. Она родилась и выросла в зажиточной семье торговца цветами. В овеянном духом романтики Париже благоденствовали три категории торговцев — те, что снабжали город хлебом, вином и цветами. Уже с малых лет Кристин была в курсе семейных дел, понимала важность их семейного бизнеса. Кроме того, она всей душой любила цветы, прекрасно разбиралась в числовой и цветовой символике. Что могло быть лучшим подарком, чем фарфоровая ваза, наполненная белоснежными лилиями, белыми древовидными гортензиями, зелеными артишоками и изумрудным папоротником и мхом?

В Париже в любом, даже в самом бедном квартале была своя цветочная лавка. Магазин семьи Робитай был одним из самых роскошных в городе, он располагался напротив здания Национальной Ассамблеи на пляс дю Пале Бурбон, неподалеку от многочисленных иностранных посольств и министерств, которые испытывали большую и постоянную потребность в изысканных цветах. Семья Робитай была известна в кругу своих коллег умением составлять элегантные, тщательно продуманные и необычные цветочные композиции. У Кристин было двое братьев и две сестры. Она росла избалованным ребенком. Поскольку она была самой красивой из девочек, ее обожали, одевали в дорогие платья и тонкие чулки, демонстрируя Кристин как еще одно утонченное творение ее семьи. Она училась в школе и работала в магазине. В составлении композиций из цветов ей не было равных, правда, больше всего ей нравилось стоять за прилавком. Там она могла флиртовать с молодыми министерскими чиновниками и респектабельными господами.

В четырнадцать лет Кристин забеременела. Ее любовником был составитель композиций из известного магазина, торговавшего искусственными цветами. Родственников Кристин возмущало не столько то, что подобная неприятность случилась с девочкой в столь раннем возрасте, сколько род занятий молодого человека. Работая с неживыми цветами, он, по мнению ее родных, не мог должным образом оценить хрупкую красоту такого непревзойденного творения Всевышнего, как Кристин. Тем не менее молодой человек сделал ей предложение. Родители Кристин, будучи католиками, также дали согласие на брак. Все, что случилось потом, стало полной неожиданностью для всех.

Вместо замужества девочка сбежала из дома, сделала аборт и стала работать певицей и танцовщицей в клубах на Монмартре, выступая в нарядах, раз от разу становившихся все более откровенными и вызывающими. Разыскавший ее отец был убит увиденным. Кристин хладнокровно предложила ему убедить мать в том, что она, ее дочь, умерла.