Операция «Караван»

Тут уже было не до собственной безопасности. Обе роты, едва прозвучал приказ, бросились в бой с биотехами. Это отвлекло внимание монстров от детей, в результате чего в голове Крысолова родился опасный, но единственно верный план. Все силы он разделил на три части. Одна, превратившись в команду смертников, чему никто и не подумал противиться, продолжила оттягивать на себя основные силы противника, а две других, с запасом обойдя поле битвы с тыла, собрали детей в организованные группы и стали отводить их к жилым домам.

Оказалось, что девочки из интерната и сироты из военного приюта, как только произошло нападение на город, устремились к казармам кадетского корпуса, так как там были хоть какие-то военные силы, хоть какая-то фортификация и хоть какое-то оружие. Большинству из них это спасло жизнь, так как, действительно, территорию казарм и укрепленный полигон удалось достаточно долго оборонять силами офицерского состава и самих кадетов, которым было по пятнадцать-шестнадцать лет. Кроме детей, из казарм в направлении жилой зоны удалось общей колонной вывести уцелевших офицеров, а так же больше трех сотен женщин из обслуживающего интернат и приют персонала. В это время оставшийся на месте отряд смертников вовлек биотехов в жестокий затяжной бой, не дав возможности преследовать остальных.

Но, еще на полпути до безопасных зданий, мнение спасенных об их дальнейшей судьбе разделились. Причем, разделились жестко, и не учитывать этого момента было нельзя. Примерно две трети голосов, взрослые при этом представляли интересы детей и подростков, оказались за попытку прорыва к бухте, чтобы успеть погрузиться на оставшиеся корабли. Другая часть, куда меньшая, зная об огромном бункере за южной окраиной, предлагала попытаться прорваться туда и избежать этим опасностей, подстерегавших в океане.

По законам демократии следовало бы действовать согласно мнению большинства, но Крысолов, оказавшийся старшим офицером из всех выживших, понимал, что попытка прорыва в порт, в нынешних условиях, приведет к потере как минимум половины всех спасенных. Он не мог стать во главе подобного предприятия. Конечно, можно было передать командование кому-то еще, дать им действовать по собственному усмотрению, а самому спасать свою жизнь. Но и это оказалось не в характере молодого капитана. И он готов был пойти не только против воли большинства, но и против воли любого из спасенных людей. Только бы избежать еще большего числа смертей.

К бункеру прорываться было еще опасно, уводить людей в порт и вовсе казалось равносильным массовому самоубийству, поэтому Крысолов принял единственно верное решение — завершить марш-бросок к жилым башням, максимально фортифицировать их, а затем разобраться по обстановке. В основе его идеи лежало предположение, что биотехи, занявшись городом, освободят выход к бункеру через южную окраину. Это могло всем дать хороший шанс на выживание.

— Вы так и сделали? — спросил я.

— Да. — Крысолов кивнул. — Прорваться к одному из домов нам удалось без потерь, так как твари все больше сосредотачивались ближе к эпицентру боя, у бухты. Мы разрушили фрагмент лестничного пролета между пятым и шестым этажом, а всех людей разместили выше. Снайперы с ракетными ружьями заняли позиции у окон и обеспечили для спасенных достаточно высокий уровень безопасности. Но долго находиться под защитой здания мы не могли, так как в нашем распоряжении были только те припасы, которые хозяева оставили в холодильниках. С учетом числа всех квартир в доме, нам бы этого хватило, ну, дней на пять, при жесткой экономии. Но хуже было другое…

— Вы видели из окон, как отходят последние корабли. — догадался Алекс.

— Да, со вздохом ответил Крысолов. — И на некоторых это действовало очень сильно. Мнение разделилось как между детьми, так и между взрослыми, а накал страстей достигал иногда такого уровня, что я опасался возможного бунта. Люди кричали, что не останутся здесь, что смерть для них лучше. Но чем больше времени проходило, тем больше чаша весов склонялась в пользу перемещения в бункер, а не в пользу прорыва к кораблям.

— Люди видели, как гибнут другие. — Я хорошо представлял, какими картинами в те дни изобиловала панорама при взгляде из окон.

— Да. И смерть переставала быть для них чем-то абстрактным. К вечеру уже большинство было за попытку выхода к бункеру. Оставались, правда, и непреклонные. Но лишь до вечерних сумерек, так как к этому времени все было кончено. Основная волна эвакуации покинула остров на кораблях, а остальные погибли, так и не успев подняться но борт. Не занятыми остались три корабля. После этого никто уже туда двигать не собирался, но обвинения в мой адрес преследовали меня потом все тридцать лет, и до сих пор преследуют. Часть людей так и решила, что я силой помешал им принять их судьбу, что я увел детей, вопреки их воле, как это сделал когда-то сказочный Крысолов. Ну, и все такое. Хотя вообще неизвестно, что сталось с ушедшими на кораблях. Помощи мы так и не дождались, и связаться ни с кем так и не удалось.