Операция «Артефакт»

Ухватившись за эту ниточку, группа Томилина переворошила центральный архив ФСБ, но всё-таки нашла место, где служил Ряжский. Это был какой-то засекреченный объект под № 26. Однако каких-либо сведений об этом объекте найти не удалось. Создавалось такое впечатление, что кто-то специально изъял о нём всю документацию, не оставив ни одного упоминания в открытых источниках. Из этого тупика вышли путём изучения документов финансово-хозяйственного Управления МГБ за 1948 год, в которых чёрным по белому было написано, какое количество общехозяйственного инвентаря было отправлено на объект № 26. Покопавшись ещё немного, нашли сводную ведомость сотрудников этого объекта, получивших жалование за сентябрь 1948 года. А когда список офицеров был на руках, проследили судьбу каждого из них. И, к своему большому удивлению, узнали, что в небольшом сибирском городке Большая Елань, Иркутской области до сих пор живёт и здравствует бывший начальник охраны объекта № 26 полковник Анисимов.

Тем же вечером группа вылетела в Иркутск, а оттуда вертолётом в Большую Елань. В город прилетели по местному времени в районе обеда, однако Анисимова дома не застали. Оказалось, что три дня назад Сергей Михайлович тихо скончался в своей постели, и сегодня его хоронят на местном кладбище.

Было крайне досадно, что ниточка, за которую они ухватились, так стремительно оборвалась. Не сговариваясь, все трое отправилась на кладбище, чтобы проститься с человеком, ради которого пролетели полстраны.

У свежей могилы, украшенной двумя венками, они увидели одиноко стоящую женщину, вытирающую кончиком платка заплаканные глаза. Поздоровавшись с ней и положив на могилу букет цветов, ребята встали в ряд по стойке «смирно», отдавая дань уважения умершему чекисту.

– Вы, наверное, будете из «конторы»? – спросила женщина, обращаясь к стоящему с края Степану.

– Да, из «конторы», – проговорил он машинально, не отрывая глаз от фотографии покойного.

– А я звонила вашему начальнику позавчера с просьбой о помощи в организации похорон, а он ответил мне отказом, ссылаясь на то, что отца уволили из органов в 1954 году за связь с Берией, и он до сих пор не реабилитирован. А сегодня, видать, передумал, коль вас прислал…

– Извините за опоздание, – вмешался Кузьмин, – мы не из местных, мы приехали из Москвы. Хотели поговорить с вашим отцом о делах давно минувших дней, да вот, видит Бог, разминулись с ним. Не успели. Примите наши самые искренние соболезнования в связи с постигшим вас горем.

– Как вас зовут, молодой человек? – перебила Кузьмина женщина, пристально всматриваясь в его глаза.

– Владимир.

– А может быть, у вас и документ, соответствующий имеется?

– Конечно, имеется, а вам это зачем? – вопросом на вопрос поинтересовался майор.

– Вот когда покажете, тогда я вам и отвечу, – сказала она как отрезала.

– Вот смотрите, – Кузьмин достал и развернул перед ней своё служебное удостоверение.

– А у этих, что с тобой, тоже есть документы?

– Товарищи офицеры, покажите гражданке свои удостоверения, – приказал Кузьмин.

После того, как её просьба была исполнена, она заговорщицки подмигнула, перейдя на шёпот:

– У меня для вас от отца есть послание. Сейчас поедем со мной на его квартиру, там помянем его, и я передам вам конверт. Ведь он вас всё время ждал, знал, что рано или поздно вы непременно приедете к нему.

– Простите, как вас зовут?

– Тамара Сергеевна я, извините, что не представилась. Ну, чего стоите, пойдёмте…

Через час, сидя за круглым столом в окружении четырёх старушек довольно преклонного возраста, Владимир, Виктор и Степан смотрели на стоящие перед ними гранёные стаканы, до краёв наполненные водкой. Одна из старушек, которая всё время внимательно рассматривала мужчин, неожиданно шепеляво спросила:

– А вы чё, не русские?

– С чего вы, бабушка, взяли, что мы не русские? – встрепенулся Степан.

– А то, что сидите, как истуканы, и даже рюмку не выпьете за упокой души Михайловича. Какой же нормальный русский мужик не выпьет водки?

– Ой, Никитична, отстань от людей, – вмешалась Тамара Сергеевна. – Выпьют они, выпьют. Вон я даже на стол ещё не собрала, а ты уже людям водку в горло льёшь.

– Ясень пень! Наши мужики давно бы уже по бутылке на брата выпили даже без твоей закуски. А эти, и правда, наверное, из Москвы. И как там у вас сейчас жизнь в Москве? – не унималась она…

– Всё, Никитична, ты меня достала. Если не отстанешь от людей, выгоню.

– Это ж надо, – взвилась Никитична. – Где это видано, чтобы с поминок прогоняли? Креста не тебе, Томка, нет.

– Вот, смотри, крест-то на мне есть, а у тебя совести совсем нет. Что ты пристала к людям как банный лист?

И, обращаясь уже к Кузьмину, ласково:

– И действительно, помяните отца, покушайте, а потом я вам всё отдам…

…Степан открыл глаза и сразу понял, что он не транспортабелен. Во рту было такое ощущение, словно там кошки нагадили, голова раскалывалась, а в животе подозрительно урчало.

– Кто-нибудь скажет мне, где я? – выдавил он из себя.

За его спиной раздался лёгкий смешок.

– Владимир? Это ты меня вчера накачал? Ребята, дайте мне аспирин, а не то я сейчас умру.