Оперативный резерв

Оборотень яростно дернул башкой, взвыл и отскочил в сторону, едва не оторвав дозорному руку. Свет и Тьма! Зря Сурнин не накормил его до отвала на какой-нибудь ферме. Эту дьявольскую тварь нельзя просто угостить.

Не выпуская горящего белым светом ошейника и не сводя глаз с окрепшего оборотня, Сурнин повел свободной рукой в воздухе, подтянул рюкзак, тот взлетел и упал на плечо. Вторым заклинанием он отправил в овраг тряпье Захара и пустую бутылку. Сегодняшняя ночь била все рекорды по применению бытовой магии. Затем он выцарапал телефон из внутреннего кармана ветровки и начал набирать Басоргина. Связь была отвратительной. На дисплее еле-еле горела одна палочка антенны. Оборотень во всю ширь распахнул пасть, лязгнул челюстями, выгнул спину и отряхнулся. Никита вцепился в него обеими руками, повис на ошейнике, как тряпичная кукла, мобильник полетел в грязь, а самого Никиту протащило по земле несколько метров, прежде чем оборотень рявкнул, вздыбил шерсть на загривке и остановился, недовольно заворчав.

– С-скотина! – прошипел Никита, ткнув успокоившуюся тварь кулаком в бок. – Теперь переться с тобой пешком через лес, пока обратно не перекинешься.

Кажется, Захар себя наконец осознал. Он вывернул шею, посмотрел на Светлого дозорного желтыми глазищами и, опустив голову, потащил его к тому месту, где шлепнулся в грязь телефон.

– Да чего уж теперь, – буркнул Сурнин, и в это время Сумрак позвал его голосом Басоргина.

«Никита, звонок прошел, мы тебя засекли, оставайся на месте».

«Что случилось?!»

«Дневной Дозор срочно направляет в Предуральск целую команду. Вы не должны встретиться».

«Да, я понял».

Если Дневной Дозор найдет повод, чтобы выпотрошить его сознание так, как он только что проделал это с оборотнем… Но Захар не умел закрываться, не знал, что происходит, и перенес процедуру почти безболезненно. Никите в аналогичной ситуации голову сломают. Или найдут сотню веских доводов, чтобы заставить его раскрыться самому.

«Офис открыт. Прямой портал видишь?»

Перед ним замерцала белая искра.

«Вижу. Оборотень пролезет? Со мной свидетель. Его нельзя им оставлять!»

Короткая пауза. Смазанное сумеречное эхо, в котором никогда не разобрать чужих слов и голосов.

«Да! Можно с Темным. Портал ведет на нижний этаж, там вас встретят», – подчеркнул Басоргин, и Сумрак умолк.

Никита осторожно отпустил ошейник. Оборотень не шелохнулся. Он зачарованно смотрел, как в темноте разворачивалась тонкая прямоугольная рамка, затянутая призрачной вуалью. Кажется, он был в восторге от тех чудес, что творились вокруг. Его никто не учил бояться Света, и, чувствуя его чужеродную природу, он только раздувал ноздри и настороженно облизывался.

Сурнин подхватил телефон из лужи и запихнул в карман. Портал замерцал.

– Прыгай – закроется! – припугнул Никита. – Пошел!

Зверь привстал на задних лапах и как-то не по-собачьи, не по-волчьи, а скорее кенгуриным прыжком сиганул в мерцающий провал. Точно в его предках хаживали сумчатые волки с далекой Тасмании. Никита коротко вздохнул и шагнул за ним в молочный туман. Он ощутил легкое потряхивание – как в самолете, попавшем в зону турбулентности. На мгновение перед глазами промелькнул сужающийся белый коридор, где-то впереди дико взвыл оборотень, которого закрутила тугая спираль. А еще через миг нечеловеческий вопль захлебнулся, молочно-белый туман брызнул алым бисером, и Никита, кувыркнувшись, полетел вниз с высоты третьего этажа… Нет! Вверх, с глубины третьего этажа… Прежде чем потерять сознание, он несколько раз перевернулся в зыбком тумане, ударился и проехался по земле, обдирая кожу на щеке.

Небо было светлым, далеким и холодным до слез в глазах. Его розовеющий край загораживал сползший с крыши обглоданный лист шифера, каким-то чудом не рухнувший вниз. И где-то за шифером, словно издеваясь, медленно гасла белая искорка закрывающегося портала. Никита охнул, перевернулся на спину и жадно хватанул воздух открытым ртом – как будто не дышал все это время до рассвета.

– Эй… кто-нибудь…

Оказывается, это больно. И дышать, и рот открывать, и шевелиться, и даже моргать левым глазом. Он медленно поднял руку и провел тыльной стороной ладони по щеке. Липко. Значит, и в самом деле пробороздил мордой. А левая рука, кажется, сломана. Нет, не рука – ключица. Под курткой что-то хрустит и нехорошо выпирает…

Никита завозился, уперся правой рукой в землю, сел, окинул взглядом полуразрушенные избы с выбитыми окнами, почерневшие срубы с провалившимися крышами, поросшую подлеском грунтовую дорогу и недоверчиво качнул головой. Заброшенный хутор мало походил на здание Ночного Дозора города Москвы.

Несколько минут ушло на то, чтобы подняться на ноги и пересечь двор, огороженный полусгнившим забором. То ли в самом деле хутор, то ли какое-то бывшее охотхозяйство. Возле забора валялся его рюкзак. А рядом, пуская кровавые пузыри, издыхал искалеченный оборотень.

– Толян, – прошамкал Захар, еле ворочая непослушным звериным языком и вздрагивая на каждом слове. – В нем… морок из схрона… он убийца… я чуял… Темный взял не все… Кого загрыз… не вернешь… Отпусти-и…