Оперативное вмешательство

Лицемер и маловер, он с особой остротой воспринял опыт непосредственного общения с рассерженным Творцом Всего Сущего, и теперь, устрашенный неизбежными грядущими вечными муками, сутки напролет изо всех сил каялся в своих грехах. Последствия заклинания Угрызений Совести – это только бледная тень того, что испытывает грешник, непосредственно испытавший гнев Небесного Отца. Насколько я понимаю смысл всего этого процесса, такие тяжкие душевные муки Георгий Гапон будет испытывать до тех пор, пока его раскаяние не станет искренним и чистосердечным, а страх наказания за грехи не сменится осознанием ужаса от того, что он совершил, или собирался совершить. Пока что с этим было туго. Заглянувшие в келью члены Правления Собрания, которых Гапон даже не заметил, смогли вдосталь полюбоваться на коленопреклонную, бьющую лбом о пол фигуру своего соблазнителя и послушать слова покаянной исповеди, раз от раза произносимой грешником вслух. Вот, товарищи, такой у вас был вождь и учитель – воистину настоящий козел, взявшийся вести стадо баранов прямо на бойню.

Кстати, против ожидания, герр Шмидт довольно легко принял старшинство над собой товарища Бергман, едва только узнал о ее крайнем чине в предыдущей организации. Ни о каком разрыве контракта даже речи не шло. В тевтонском мироощущении оберст (полковник) является для майора непререкаемым авторитетом, тем более что товарищ Бергман оказалась обременена немалыми магическими талантами, а герр Шмидт в этом смысле был гол как сокол. Да и работы по специальности у нас хватит на многих и многих жандармов, чекистов и особистов, а не только для двух специалистов германского происхождения. Двадцатый век, он такой.

Совещание по вопросу составлению петиции собрали в моем кабинете. Никого лишнего, только непосредственные участники обсуждения: мы с Михаилом, товарищ Стопани, а также члены Правления Собрания и милейший Сосо, без которого обойтись было нельзя. Политические консультанты из числа моих офицеров, маги и прочие особые специалисты остались за кадром.

Первым делом Михаил положил перед Карелиным, Васильевым, Кузиным и Варнашевым два листа бумаги. На одном была отпечатана так называемая «Программа пяти», составленная под руководством Георгия Гапона, на другом – результат ее глубокой переработки, произведенный мной вкупе с товарищем Стопани.

– Что это, Ваше Императорское Величество? – неожиданно хриплым голосом спросил Алексей Карелин.

– Это ваш смертный приговор, – Михаил постучал пальцем по «Программе пяти», – который вы сами написали сами себе вместе с господином Гапоном. Часть этих требований абсолютно неприемлема, ибо их реализация принесет вред как Нашей Державе, так и интересам российского трудового народа, а сама ваша программа составлена в таком недопустимо хамском тоне, что принимать из ваших рук такую бумагу не стал бы ни один император, даже такой добрейший либерал, как мой дед Александр Николаевич. Помимо неприемлемого содержимого и тона этой вашей петиции, было еще одно обстоятельство, скрываемое от вас господином Гапоном самым тщательным образом. Господа эсеры, представителей которых товарищ Варнашев отгонял от Собрания со всей возможной решимостью, на самом деле входили в ближайшее окружение вашего вождя и учителя. Господин Рутенберг, представленный вам в качестве беспартийного интеллигента, наряду с иными его приятелями, как Нам достоверно известно, входил в руководство этой небогоугодной организации, и его замысел включал в себя попытку убийства моего брата во время подачи петиции из рук в руки. Об этом же, как и о содержимом петиции, был осведомлен Департамент Полиции – то ли от самого Гапона, то ли от какого-нибудь другого агента, внедренного в ваши ряды…

– Но, Ваше Императорское Величество, откуда… – воскликнул Карелин и осекся.

– Вы спрашиваете, откуда Нам это известно? – хмыкнул Михаил. – Артанский князь Сергей Сергеевич Серегин, в гостях у которого мы сейчас находимся, происходит из мира, опережающего наш более чем на сто лет. Защитник Земли Русской, присланный в наш мир Всемогущим Господом Богом, он не только оказал Нашей державе помощь войском и советом в войне с Японией, но и взялся помочь Нам устранить самые вопиющие внутренние неустройства государства…