Опер печального образа

А потом, когда куплю уже, полистаю денек, и на полку. Еще обожаю книги переставлять, как-нибудь на новый лад. Например, по географическому или историческому признаку, по жанрам, взаимовлияниям. Сижу себе в тишине, переставляю тома с сухой тряпочкой в руках. На каких-то авторах задерживаюсь, листаю, размышляю. Библиотека большая, про многие книги забываю, а тут их словно заново приобретаю, радуюсь, удивляюсь. За библиографическими редкостями, правда, я не гонюсь.

– Теперь будем знать, что дарить вам на день рождения, – сказал Санчук.

– Тут ты, Санчо, заблуждаешься, – возразил Корнилов, слезая со стула-стремянки. – Вряд ли мы сможем найти хорошую книгу, которой еще нет в этой библиотеке.

– Что вы! – воскликнул Кудинов. – Еще так далеко до успокоения. Вот, например, Япония. В один из вечеров обнаружил, что Страна Восходящего Солнца почти у меня не представлена. Вот и подкупил немного. А таких белых пятен в моей библиотеке очень много.

– А волчью шкуру вам подарили подчиненные? – спросил Санчук.

– Вот, Коля, и не угадал, – обрадовался Кудинов. – Сам подстрелил, там же, на Кавказе. Там, вообще-то, волки не очень большие, в наших лесах они здоровее. Но этот волк ничего себе, вожак, может. Или из наших краев забрел? Это все сувениры с Кавказа. Память, так сказать…

– Философ Ницше писал: «Идешь к женщине? Возьми с собой плетку!» – сказал с пафосом Санчук, указывая на висевшую на волчьей шкуре плетку.

Коле Санчуку давно хотелось изречь какую-нибудь мудрость, но не народную, а книжную, то есть, по теме. А тут так здорово получилось, словно меткая подпись под иллюстрацией.

– Сколько встречаю людей, никогда не читавших Ницше или ни черта в нем не разобравших, так все почему-то вспоминают именно эти слова из «Заратустры», – вдруг резко заговорил Михаил. – Сколько таких эрудитов! Тургенев – «Му-Му», Толстой – Каренина под паровозом, Репин – картина «Не ждали», Ницше – «Возьми плетку для женщин!» Санчо, со словами надо быть таким же осторожным, как с табельным оружием…

– А что я такого сказал? – обиделся Санчо. – Разве это не Ницше написал?

– Ницше, Ницше, – успокоил его Кудинов. – Я вот Коле, пожалуй, подарю «Так говорил Заратустра». У меня он в нескольких вариантах.

– Товарищ подполковник, – предупредил его Михаил, – не мечите перед кое-кем бисер. Он и трех страниц не одолеет…

– Одолею! – закричал Санчук. – Вот увидишь, одолею. Если ты хочешь знать, Корнилов, я даже Морьентеса читал и все понял. Ты сам вот Морьентеса читал?

– Какого Морьентеса? – Михаил посмотрел на Кудинова, но Валентин Петрович недоуменно пожал плечами. Такого автора он тоже не мог припомнить.

– Погодите! Не спорьте, – остановил он гостей. – Сейчас справимся в Литературной энциклопедии, благо она у меня внизу, среди справочной литературы. Моррисон, Моруа… Что-то я не нахожу ничего похожего… Это кто-то из современных испанцев? Я с ними плохо знаком, вернее, вообще…

– Вообще-то, я это имя где-то слышал, – сказал Корнилов, – причем, по телевизору…

– Нет, он давно жил, наверное, в семнадцатом или даже шестнадцатом веке, – сказал гордый своими познаниями Санчук, сумевший посрамить не только двух книголюбов, но и Литературную энциклопедию. – Жена с работы принесла. Говорит, так здорово пишет, что все понятно. Смотришь в оглавление: «Про женщин», читаешь умное про женщин. «Про глупость» – читаешь мудрые мысли про глупость. Я, например, все понял очень хорошо. Знаменитый такой философ, лысый, в кружевном воротничке.

– Постой, Коля, постой, – задумался Кудинов. – Как книга-то называлась, не помнишь?

– Отлично помню. Морьентес «Опыты»…

– Монтень! – вскричали одновременно и Кудинов, и Корнилов.

– Морьентес – это футболист такой, – добавил Михаил, хватаясь за книжный стеллаж, чтобы не упасть от смеха. – Вспомнил, он за «Барселону» играет. Монтень, это старшему лейтенанту Санчуку для повышения культурного уровня, был французом.

Валентин Петрович схватился за горло, пытаясь сдержать клокотавший там хохот, причинявший его гландам сильную боль. В этот момент дверь в комнату открылась, и в потоке евро-света появилась невысокая, полная женщина с темными волосами, коротко остриженными, с яркими, но не очень приятными чертами лица. Была она в черном кожаном пиджаке и короткой кожаной юбке, сильно растянутой по горизонтали.

– Это что такое?! – крикнула она вместо приветствия. – Марш в постель! Осложнения захотел? Этим-то хохотунам только того и надо. Заболевший начальник – второй отпуск…

– Надо это запомнить, – прошептал Санчо, собиратель пословиц и поговорок.

– Ася, я только ребятам открыл и библиотеку показал, – совсем осипшим голосом оправдывался Кудинов.

– Тебе сейчас только книжной пылью и дышать, – напор Кудиновой не ослабевал. – Быстро на диван, накрыться пледом, лежать, слушать новости с работы и молчать…