ОПЕР, или В городе нашенском

– Пусть не переживают, пойду с радостью, во имя святой справедливости, во имя всего-всего. А, кстати, в каком звании твой начальник?

– Полковник, начальник отдела по борьбе с терроризмом.

Мне ситуация показалась смехотворной. В чем проблема-то? Ну, зададим несколько вопросов, ну обыщем квартиру. Мы же не собираемся его пытать, жечь каленым железом. Понятно, что незаконно. Но если всё сделать максимально вежливо, то и при неудаче, к нам не будет больших претензий. Не знал я по молодости, что всё это совсем не так просто и безобидно.

Костя появился через полчаса. В положительном решении вопроса я не сомневался.

– Поехали брать убийцу. Вот постановление, заполни своей рукой.

Да, не соскучишься с чекистами, страхуют себя конкретно. Поехали вчетвером, как раз столько и вмещала моя «Королла».

Дядечка лет сорока представился специалистом по досмотрам. Охранник, лейтенант в камуфляже, с квадратными плечами и с таким суровым выражением лица, что у подозреваемого, наверное, сразу отпадёт охота к любому противодействию.

Повезло, наш клиент был дома, хотя ехали наудачу. Роман Николаевич Сливко – крепыш, накачанный природной силой. Тридцать шесть лет от роду, от светлых волос скоро почти ничего не останется, и будет Рома сверкать лысиной на круглой, как шар, голове. Он не ожидал визита, немного растерян, хотя руки не трясутся, и в глазах страх не читается. Пока я допрашиваю, записываю стандартные ответы, чекисты вовсю проводят обыск. Понятых мы не вызывали, но это не моего ума дело. Итак, клиент не женат, вернее разведён. Говорит, что любовницы нет. А вот в квартире идеальный порядок и уют, совсем не похоже на берлогу холостяка. Работает в охранном агентстве, но не охранником, а сторожем. Денег немного поменьше, но и работа поспокойнее. До охраны служил, оказывается, в милиции, точнее во вневедомственной охране, чуть ли не в группе захвата. Но это опять же, только с его слов. Но, судя по его фигуре, не врет. Выходит, он мой бывший коллега. Вот только что ты так сильно переживаешь, коллега? Ведь ничего страшного не произошло, ещё и вопросов-то тебе толком не задали, пока только к этому подошли. Где был мужичок в день убийства? Почему не сказал мне при первой встрече, что делал ремонт у убитой девушки? И почему скрывает интимную связь с убитой? Правда, про интим мы знаем с чужих слов. В общем, на эти и ещё на десяток подобных вопросов гражданин Сливко ответить не успел. Чекисты нашли ключи, которые были очень похожи на ключи от квартиры, в которой произошло преступление. Подозреваемый было дёрнулся, но попал в железный захват лейтенанта, который, как я подозреваю, совсем застоялся без настоящей мужской работы. Шея на удушающий, правую руку за спину. Пуговицы рубашки отлетели, и на мощной волосатой груди блеснул пятачок медальона. Я и раньше приметил крутую золотую цепочку, но мне казалось, что её, как обычно, венчает крестик. Этот медальончик преподнёс неопровержимое доказательство того, что мы на правильном пути. С фотографии в медальоне смотрела убитая девушка. Через десять минут я взял троих жильцов понятыми и оформил улику документально. Руки Сливко были надежно закованы наручниками, а сзади глыбой возвышался лейтенант, от взгляда которого теперь трепетали и понятые. Проверили компьютер и снова удача: больше трёх десятков фотографий убитой. Не порнуха, не интим, а, скорее, лёгкая эротика, которая сказочно подчеркивала красоту девушки. Оказывается, у Сливко талант, так художественно и ярко запечатлел партнёршу. В том, что она его любовница, уже никто не сомневался. Вот она садится в машину, подол юбки высоко оголил ножку. Вот она в постели, откинутое одеяло открывает ровно столько, чтобы очень желать увидеть и остальные женские прелести. А вот девушка спит и совсем не подозревает, что участвует в фотосессии. А вот она в ванной, под душем. Лицо, шея и грудь в пене шампуня. Рассматривая эти фотки, невольно дергаюсь. Хочется спросить жёстко, зачем ты, падаль, такую красоту загубил. И врезать по этой круглой башке.

Костя названивает начальству, через полчаса все закончено. За фээсбэшниками и Сливко приехала машина, микрик с тонированными окнами. Я и понятые свободны. Еду домой, но на душе вчерашней радости нет. Как-то спокойно, до унылости. Сегодня родители дома, а Вика ответила в трубку дрожащим от слёз голосом, говорит, что поругалась с отцом. Сегодня она какая-то никакая. И если я подъеду, она выбежит на минутку, просто посидеть рядом со мной в машине. Я припарковался у торца дома, где было малолюдно. Мы пересели на заднее сиденье. Девушка прилегла, положив голову мне на колени. Закрыла глаза, из которых постоянно катились слёзы. Я вытирал их платочком и целовал мокрые щёки, отчего Вика начинала плакать сильнее. Так просидели до полной темноты, молча и тихо. Как мне не хотелось расставаться, как хотелось, чтобы моя женщина улыбнулась. Но она ушла вся в слезах, и я совсем не догадывался, что их причина – я сам, собственной персоной.

Новая работа