Опаленные страстью

Эмори откинулся в кресле и задумчиво гладил волосы Аннели.

- А главное, почему сделал это с такой легкостью, хорошо понимая, что его могут повесить.

- Возможно, он надеялся, что этого не случится, если он добровольно отдаст себя в руки британских властей.

- После Эльбы он поклялся, что сделает все, только бы не попасть снова в тюрьму. Генерал Монтолон опасался, как бы он не покончил с собой после Ватерлоо.

- Тогда всем было бы легче. Эмори покачал головой.

- Он счел бы это трусостью, даже низостью.

- Я как-то читала, что Наполеон вообразил себя богом, а значит, бессмертным, и решил, что, если даже его убьют, он вновь возродится, только уже в другой оболочке. Скорее всего он просто сумасшедший. Его надо упечь в дом для умалишенных, и пусть он станет их императором.

Эмори уставился на нее.

- Что ты сказала?

- О сумасшедшем доме?

- Нет, до этого. Она сдвинула брови.

- Что он вообразил себя богом?

Эмори выпрямился, спустил Аннели с колен, взял письмо и долго, с удивлением смотрел на него.

- Не может быть, - пробормотал он. - Не может быть, черт возьми. Дюрок, негодяй! Ты думал, тебе это сойдет с рук?

Он вскочил, быстро оделся, сунул ноги в башмаки.

- Что случилось? Ты что-нибудь вспомнил? - спросила Аннели.

Он посмотрел на нее и перевел взгляд на круглое окошко. Небо было серым с фиолетовой полоской вдоль горизонта, море - все еще черным, но скоро рассвет, и, если Эмори не ошибся в расчетах, до Торбея осталось меньше сорока морских миль.

Он подошел к Аннели, взял в ладони ее лицо, крепко поцеловал.

- Я говорил, что люблю тебя?

- Мне так приятно слышать это снова, но...

- Говорил, что ты смелая, красивая, умная, и я хочу, чтобы ты мне родила много детей, и чтобы они были такими же умными, смелыми и красивыми, как ты?

- Я...

- А теперь одевайся. - Он снова поцеловал ее. - Мне нужно поговорить с Бэрримором.

- Но погоди...

Он быстро вышел, и до нее донесся лишь звук его шагов.

- Вы хотите попасть на борт "Беллерофонта"? - спросил Бэрримор, протирая глаза и спустив ноги с подвесной койки. - Вы, наверное, сошли с ума.

- Возможно, но, если мои предположения верны, я смогу вернуть себе доброе имя и сделать вас героем.

- Какие предположения? О чем вы? Который час?

- Скоро пять. С попутным ветром мы придем в порт задолго до полудня. Хотелось бы знать, честно ли отнесется капитан Мэтленд к белому флагу?

Брови Бэрримора взметнулись вверх.

- Вы собираетесь войти на "Интрепиде" в порт? Да ваш корабль там разнесут в щепы.

- Не разнесут, если вам удастся их убедить, что в интересах государства пустить нас на борт "Беллерофонта".

- Мне? Убедить их?

- Но если даже не удастся, черт возьми, вы все равно будете героем, Бэрримор. Сдадите властям неуловимого Эмори Олторпа, и он наконец предстанет перед судом.

Мужчины обернулись, когда появилась Аннели. Волосы ее были в беспорядке, а незаправленная рубашка свисала до колен.

- Вы понимаете, о чем он говорит? - спросил Бэрримор.

- Нет, - ответила Аннели. - Он мне не объяснил.

- Чтобы вы не сочли меня сумасшедшим. - сказал Эмори, - я ничего не стану объяснять, пока не доберемся до "Беллерофонта".

Аннели не понравилось то, что она увидела в гавани: маленькие лодки были заполнены элегантными мужчинами и женщинами; они потягивали вино из хрустальных бокалов и закусывали пирожными, в то время как с "Беллерофонта" поступали сообщения типа "знаменитый узник пошел завтракать" или "вернулся обратно в каюту".

Ночью лодки и баржи займут женщины другого сорта; едва стемнеет, откроются все таверны и залив засверкает огнями.

Эмори решил проплыть мимо Торбея, зайти в гавань с запада, бросить якорь немного выше и оттуда по суше отправиться в Бриксгем. Но корабль, подгоняемый ветром, несся прямо в залив, однако остановился в трех милях от него, чтобы не вызвать на себя огонь дюжины баркасов, расположившихся в гавани, хотя команда "Интрепида" готова была открыть ответный огонь.

Бэрримор, причесанный и элегантно одетый, подплыл к ближайшему баркасу, а потом отправился в гавань.

С палубы "Беллерофонта" офицеры и штатские смотрели в подзорную трубу сначала на "Интрепид", потом на один из баркасов, когда тот маневрировал между рыбацкими лодками. Он был, в свою очередь, встречен четырьмя баркасами с солдатами в красном, на один из них пересел Бэрримор и с эскортом направился к военному кораблю.

Аннели напряженно следила за Бэрримором, хотя расстояние не позволяло все как следует рассмотреть. Она взглянула на Эмори, который не отрываясь смотрел в подзорную трубу.

Примерно через час баркас поплыл обратно; там усиленно размахивали белым флагом.

- Что это значит? - шепотом спросила Аннели.

- Они пока не выкатили пушки; пожалуй, это хороший знак.

Когда баркас был на расстоянии выстрела, его командир представился, передал приветствия Фредерика Мэтленда, капитана военного корабля "Беллерофонт", и приглашение капитану "Интрепида" пожаловать на борт британского фрегата.

- Он не дает никаких гарантий, парень, - сухо заметил Шеймас.

- А ты ожидал гарантий?

Ирландец вместо ответа плюнул за борт.