Оно того стоит (ЛП)

Я оглядываю всех, кто ошивается во дворе, вижу некоторых подружек невесты, зависающих в своих телефонах, и слышу, что они отчаянно пытаются найти платье, чтобы заменить им розовое.

— Кому они звонят после полуночи?

Он входит в дом, а я следую за ним. Он так напряжен, что буквально поглощает воздух вокруг меня, и я напрягаюсь в ответ. Что-то похожее на хруст металла привлекает мое внимание, а я смотрю вниз, в ужасе, когда вижу раздавленный фонарик в моей робо-руке.

Роман поворачивается, смотрит на него с тем же выражением, и его взгляд встречается с моим.

— Она посильнее маленького, милого аллигатора, — говорю я с благоговением.

— Что? — смущенно спрашивает он.

Я качаю головой и бросаю остатки фонарика на лестницу.

— Ничего. Продолжай, — говорю я ему, провожая его.

Папе придется починить эту чертову штуку, пока я случайно не навредила кому-нибудь.

Когда мы поднимаемся по лестнице, я начинаю подумывать о том, а не пойти ли мне в комнату. Роман только что показал, что у него все еще наблюдается склонность к насилию. Я не уверена, насколько умно было бы пойти за ним в его комнату. По-видимому, мои ноги играют против меня, поскольку продолжаю тупо идти за ним.

Он поворачивается ко мне, когда доходит до своей комнаты, и вздыхает.

— Не вздумай убегать прямо сейчас. Хотелось бы знать, почему ты чуть не надрал задницу парню за то, что он назвал меня по имени. Я ведь ударила его первым.

— Он поднял свой кулак. В любом случае, почему ты его ударила? — возражает он.

— Моя рука сделала это. А не я.

— Твоя рука схватила меня за задницу, но не ударила. Что случилось? — Сейчас в его тоне нет даже намека на игривость.

Я действительно не хочу объясняться в коридоре, поэтому протягиваю руку и открываю дверь в комнату, идя прямо перед ним. Он следует за мной, а я сажусь на кровать, чувствуя себя неудобно, находясь на виду, когда неловко переодеваюсь.

Роман стоит, прислонившись к большому комоду, скрестив руки на груди. Я не знаю, как эта привычка перешла от него ко мне, но я пожимаю плечами.

— Джилл — это прототип. Это умная рука, то есть она учится изо дня в день. Она считывает проецируемые команды и реагирует соответствующим образом. К сожалению, теперь она стала слишком умной, и мои внутренние мысли теперь работают как спусковой крючок.

— Я тоже так подумал. Что он сделал с тобой, чтобы ты захотела его ударить?

Я закатываю глаза.

— Этот умник как-то сделал мудрое замечание о том, как я лишилась руки. Нет, не было никаких венерических заболеваний. Ведь это, действительно то, что думают окружающие? — спрашиваю я, глядя на него.

— Я не обсуждал это ни с кем, кроме тебя, поэтому не знаю, что думают люди, — говорит он, все еще наблюдая за мной.

— Так или иначе, я вспомнила, как хотела надавать ему по лицу, услышав, как он во всеуслышание трезвонит об этом. И… моя рука отреагировала. Джилл нужно обновить.

Он расслабляется, как будто я сказала что-то, что он хотел услышать. Не знаю, почему.

— Я подумал, что он мог сделать что-нибудь и похуже. Я на грани. Сорвался, не подумав.

— Почему это? — любопытствую я.

Он делает глубокий вдох.

— Как ты потеряла руку? — спрашивает он.

Он мастер отвлечения внимания от чего-то неприятного.

Поскольку в его глазах не прослеживается ни капли удушающей жалости, я решаю рассказать ему.

— Я немного склонна к несчастным случаям, как ты, наверное, уже заметил, — говорю я ему, стараясь сохранить легкость в голосе. Он кривит губы. — Так или иначе, у папы была машина, которую он создавал, чтобы перерабатывать металлы для технологической высокотемпературной обработки. Мне едва исполнилось двадцать, и я решила открыть свой ювелирный бизнес. В то время у нас не было много денег, поэтому он делал все, что ему было нужно, из отходов со свалки — да, на нашем заднем дворе есть свалка. Мы настолько дрянные. Но какие есть. Я использовала этот мусор для создания украшений. Я научилась нагревать металл и гнуть его по своему собственному желанию. Я также использовала его машину для дробления металла, когда куски были слишком большими, чтобы вставлять их прямо в расплавитель. Нет, я не знаю технической терминологии, и никогда не хотела ее знать.

Он переваривает услышанное, устраиваясь поудобнее у комода, и я вздыхаю, вспоминая самый страшный день в моей жизни.

— В машинке застрял кусок, и я выключила машину, чтобы дотянуться и выбить кусок. Но я споткнулась, въехав бедром в кнопку питания, как раз тогда, когда моя рука была прямо в машине. Короче говоря, я просто вытащила оттуда искалеченную конечность, а мой отец позвонил в 911. Я потеряла руку до локтя, и создание украшений одной рукой стало чертовски сложной задачей.

Он вздрагивает и отводит взгляд. Я не уверена, что это — яркие образы, которые заставляют его отводить взгляд, или он скрывает жалость, зная, что мне она не нужна.