Оно

Итак, ты уезжаешь, и есть желание взглянуть еще разок назад, еще раз посмотреть на закат, увидеть это суровое небо Новой Англии – еще один последний раз – холмы, водонапорная башня, Поль с топором на плече. Но это, наверное, не такая уж хорошая затея – оглядываться назад, все книги об этом говорят. Посмотри, что произошло с женой Лота. Лучше не оглядываться. Лучше верить, что ты будешь счастливее там, впереди, где бы то ни было – и так может быть; кто осмелится сказать, что не может быть таких концов? Не все корабли, которые уплывают во тьму, пропадают, не увидев рассвета; если жизнь и учит чему-нибудь, то она учит, что существует очень много счастливых концов, но человек, который верит в то, что Господь не требует от него разума, сталкивается с серьезными проблемами.

Уезжаешь и уезжай скорее, пока солнце не начало садиться, думает он во сне. Вот, что ты делаешь. И все, что у тебя остается, это призраки – призраки тех детей, которые стояли в воде на закате солнца, стояли в кругу, стояли, соединив руки, лица их были юными, но упрямыми.., достаточно упрямыми, чтобы стать теми людьми, которыми они станут, и достаточно упрямыми, чтобы понять, может быть, что те люди, которыми они станут, обязательно должны стать теми людьми, которыми они были прежде. Круг замыкается, колесо крутится, и это все, что осталось.

Не нужно оглядываться, чтобы увидеть тех детей; часть твоего разума будет видеть их всегда, жить вместе с ними, любить их, но они – вместилище всего, чем ты можешь стать.

Ребята, я люблю вас. Я люблю вас так сильно.

Быстрее уезжай, уезжай быстрее, пока не погас свет, уезжай из Дерри, уезжай от своей памяти.., но не от желания. Это останется, средоточие всего, что мы есть, и того, во что мы верили детьми, всего, что сияло в наших глазах, даже когда мы заблудились и ветер дул в ночи.

Уезжай и старайся улыбаться. Послушай немного рок-н-ролл по радио и иди вперед по жизни со всей храбростью, на которую способен, и со всей верой, которую можешь наскрести. Будь честным, будь смелым, выдержи.

Все остальное – темнота.

7

– Эй!

– Эй! Мистер, вы...

– Смотри!

Слова проносились по ветру как ручейки, как бессмысленные звуки или как отвязанные воздушные шарики. Вот приближаются заградительные барьеры; он мог вдохнуть горячий запах газа из дымовых сигналов. Он видел сонную темноту там, где были когда-то улицы, слышал звук ревущей воды, несущейся вниз во тьму, и смеялся над этим звуком.

Он повернул Сильвера налево так сильно, что чуть не задел заградительные барьеры, зацепив ногой в джинсах за один из них. Колесо Сильвера прошло меньше, чем в трех дюймах от того места, где был обрыв, и он ехал сбоку от дорожки, где можно было еще маневрировать. Прямо впереди вода размыла тротуар и половину улицы перед ювелирным магазином. Барьеры прикрывали то, что оставалось от улицы; все это было сильно повреждено.

– Билл? – это был голос Одры, удивленный и немного глухой. Он звучал так, как если бы она только что проснулась от глубокого сна. – Билл, где мы? Что мы делаем?