Only Two of Us (СИ)

Однако если бы ее спросили, что во всем этом раздражало больше всего, Гермиона бы незамедлительно остановила выбор на приторном аромате Амортенции, захватившей весь замок, будто особо изощренное проклятие. Вот уже несколько дней нельзя пройтись по коридорам и не уловить этот запах пергамента, утреннего кофе, яблок и горького миндаля. Так пахли подушки по утрам, шарф, в который она зарывалась носом, собственные волосы, постель.

Так пахла ее тайна.

— Осталось разослать приглашения и подготовить Большой Зал к торжеству, — вздохнула Гермиона, сверяясь с длинным списком.

И расслышала невнятное ворчание, донесшееся со стороны кровати.

— Мне понадобится твоя помощь, — тверже произнесла она и обернулась. Кроме смятых простыней, лежащих хаотичной белой горой, можно различить разве только рыжего Живоглота — он восседал на самой верхушке, поигрывая хвостом. Все же Гермиона точно знала: настоятельная просьба свериться с часами исходила вовсе не от него. — Шесть часов утра. — Послышался еще один жалобный стон. — Да, я в курсе, что обещала не беспокоить тебя до семи, но… — она хитро улыбнулась, — если побыстрее разберемся с моим списком, можем попробовать то, что есть в твоем.

— Под пятым номером? — простыни зашевелились.

— Можешь выбрать любой, — Гермиона облизнулась. — Даже… девятый.

Живоглот, недовольно мяукнув, подпрыгнул на подушке, затем оскорбленно спрыгнул на пол. Гермиона уже собралась возмутиться вместе с котом, но замерла, наткнувшись на самодовольную ухмылку и заинтересованно вздернутую бровь.

— Мне казалось, ты против подобных извращений, — Драко недоверчиво сощурился, окидывая ее пристальным взглядом. — Раз уж потребовала удалить данный пункт из мыслей и забыть о нем раз и навсегда.

— Я передумала, — она пожала плечами.

— Должно быть, тебе в самом деле не обойтись без моей помощи, — он с наслаждением цокнул языком и присел, откидываясь на спинку кровати.

Взгляд Гермионы зацепился за обнаженные плечи, скользнул по четко вырисованным линиям ключиц к шее, на которой виднелись следы ее недавних поцелуев.

— Просто решила попробовать что-то новое, — непринужденно сказала она и уточнила: — Ради научного интереса. Но если ты не хочешь…

— Я этого не говорил, — отрезал Драко, затем, в знак капитуляции, с презрением кивнул на список в руках Гермионы: — Что ты придумала на этот раз, Грейнджер? Боюсь, я не переживу еще одного столкновения со всеми этими гребаными сердечками.

— Тогда украшением зала займусь я, а ты бы мог взять на себя рассылку приглашений.

Малфой обреченно прикрыл глаза, сделав вид, словно готов подчиниться, хоть и с глубокой скорбью, после чего протянул ладонь.

— Не сомневаюсь, что ты уже составила полный список гостей, мисс Скрупулезная Дотошность.

— Конечно, — она оторвала страницу из дневника и встала с места. — Кому-то ведь нужно четко продумывать и планировать детали, — и, укоризненно покачав головой, подыграла: — Мистер У-Меня-Будут-Проблемы-Если-Продолжу-В-Том-Же-Духе.

Драко прищурился, пристально всматриваясь в ее лицо, из-за чего Грейнджер каждый раз начинала нервничать и хмуриться. Понять, о чем думает несносный слизеринец в такие минуты, было крайне сложно, и любопытство каждый раз одерживало верх.

— Почему ты на меня так смотришь?

— Пытаюсь понять, флиртуешь ты или угрожаешь, — он схватил листок, и прежде, чем Гермиона успела среагировать, сжал пальцами ее запястье.

— Полагаю, и то, и другое, — она невинно пожала плечами, позволяя ему резко притянуть себя за локоть. И успела возмущенно вскрикнуть за секунду до того, как Малфой без каких-либо предупреждений опустил ее на кровать, выхватив из рук смятую бумагу, затем поцеловал в приоткрытые губы.

***

С точки зрения Драко Малфоя, розовый — самый мерзкий из всех цветов. Будто кого-то стошнило фирменными конфетами мадам Паддифут. В каждом углу Хогвартса. Не сделав исключения для безупречно-мрачных слизеринских подземелий, где даже в самые темные времена никто не осмеливался развешивать весь этот безвкусный мусор. Потому что все это безобразие совершенно не сочеталось с благородным успокаивающим зеленым цветом.

Салазар, ведь всему есть предел…

Драко с отвращением скривился, посматривая на камин, усеянный кроваво-красными цветами, а после — на собственную руку, исцарапанную дурацкими колючками.

Ничего, чертова Грейнджер ответит ему за все этой же ночью.

Предавшись приятным фантазиям, Драко сардонически улыбнулся. Кто бы мог подумать, что эта привередливая заучка, без устали трещащая об обязательствах и прочем скучном дерьме, скрывает под мантией столько прелестей и сюрпризов.

— Кто эта несчастная? — голос Блейза вырвал его из мыслей.

Малфой поспешил вернуть серьезное выражение, добавив туда толику снисходительного презрения, прежде чем ответить:

— Не понимаю, о чем ты, — и пролистал книгу, что лежала у него на коленях.