One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени

Пока Йоко восстанавливалась после выкидыша в больнице Королевы Шарлотты, Джон не отходил от нее ни на шаг. Однажды утром он позвонил Виктору Спинетти и попросил его их навестить. Приехав, Спинетти обнаружил Йоко в кровати, за пишущей машинкой. Джон, растянувшийся на полу, выглядел ужасно.

— Господи, у кого из вас был выкидыш? — воскликнул Спинетти.

Джон засмеялся. Йоко продолжала печатать.

— Я пишу письмо дочери, — сказала она. — Пошлю ей стихотворение. — И она продекламировала: — «Не волнуйся, Кёко. Мамочка просто ищет свою руку в снегу»[883].

— Сколько ей лет? — удивленно спросил Спинетти.

— Пять.

— А когда ты ее последний раз видела?

— Четыре года назад.

— Знаешь, лучше пошли ей кукольный домик, — сказал Спинетти.

Когда он снова пришел их навестить, Йоко рассказала о своем новом проекте:

— Я купила десять тысяч чашек. Мы с Джоном берем молоток. Разбиваем чашку.

Продаем осколки. Их будут покупать и склеивать чашку, которую разбили мы с Джоном. Склеивать по кусочкам. Потому что теперь, когда мы с Джоном женаты, мы знаменитее Бертонов[884].

136

В субботу 14 июня 1969 года Джон и Йоко дали интервью Дэвиду Фросту в Лондоне. Начали они с того, что закидали зрителей в студии желудями, объяснив, что проходит неделя «Желуди за мир». Затем Йоко подарила Фросту «коробку улыбки». В коробке оказалось зеркальце. Потом Фрост спросил их о бэгизме[885].

Джон: Что такое бэгизм? Это как ярлык для всего, что мы делаем, ведь мы все в мешке, и мы поняли, что вышли из двух мешков: я был в своем поп-мешке, вращался в своем кругу, а она была в своем авангардистском кружке, вы вот в своем телекружке, а они в своем… ну, понятно? Все мы время от времени выглядываем наружу, но не общаемся. Мы все рассуждаем, что между музыкой, изобразительным искусством и поэзией нет границ… но мы все такие — «я рок-н-ролльщик», «он поэт». Вот мы и придумали это слово; и когда нас спрашивают, что это, мы отвечаем: мы все в мешке, детка!

Фрост: Значит, если залез в мешок или в сумку…

Джон: Мы вылезаем из одного мешка и забираемся в другой, и так постоянно, из одного мешка к другому.

Фрост: У вас с собой мешок. Зачем он вам?

Джон: Ну, иногда в него залезаем мы, иногда кто-нибудь другой.

Йоко: Понимаете, жизнь сильно ускорилась, в мире становится напряженнее и напряженнее, потому что все так быстро происходит, понимаете, и поэтому так приятно замедлить ритм целого мира, сделать его спокойнее. Это как в мешке: забираешься внутрь и понимаешь, что там спокойно, особо не развернешься. В мешке можно гулять по улицам.

Фрост: А вы так делаете?

© Keystone Press/Alamy/DIOMEDIA

Джон: Если бы в мешке приходили на собеседование при приеме на работу, то никого не отвергали бы за то, что они черные, зеленые или волосатые, понятно? Это полная коммуникация.

Фрост: Их отвергали бы за то, что они приходят в мешке. (Смех в студии.)

Йоко: Вообще-то, нет, если бы где-то было прописано, что на собеседование надо приходить в мешке, и тогда если ты проводишь собеседование, но подвержен предрассудкам, то судишь только по тому, что человек тебе говорит, а не так вот: «А, на нем черная замша? Не нравится он мне».

137

Из дневника Кеннета Уильямса. 15 июня 1969 г.

Битл, который женился на азиатке, был на программе Фроста. У него длинные волосы и внешность неказистая, очки в металлической оправе и странный гнусавый ливерпульский выговор. Он весь какой-то гротескный, чудаковатый и в целом производит очень глупое впечатление. Они с женой часто дают «интервью», сидя в мешке, чтобы добиться «объективности», а еще устраивают «лежки протеста» — долго лежат в постели и впускают в комнату энное число людей. Его вроде бы зовут Ринго Старр или как-то так (а нет, Джон Леннон), и он начинал как «певец» и музыкант в группе «Битлз», и вот мне никак не понять, зачем у него вообще брать интервью. Ума не приложу, чего этот бывший поп-певец добивается, разглагольствуя о состоянии человечества. Слушать его — мозги болят.

138

В сентябре 1969 года, навещая тетю Мими, Джон украдкой взял с каминной полки орден Британской империи, простоявший там последние четыре года, и, не сказав ни слова, увез в Лондон. Затем он поинтересовался у сотрудников «Эппл», как правильно вернуть орден королеве. Билл Оукс, личный помощник Питера Брауна, изучил этот вопрос и составил служебную записку:

Орден с кратким объяснением причин следует отправить секретарю Центральной канцелярии рыцарских орденов по адресу: Букингем-гейт, 8, SW1.

Дополнительно можно отправить еще два письма:

а) Гарольду Уилсону. В этом письме надо выразить основной протест, — предположительно, оно станет достоянием общественности;

б) Ее величеству королеве. Юристы советуют написать краткое уважительное послание с выражением сожалений.

Двадцать пятого ноября 1969 года Джон написал следующее письмо, состоявшее из одного предложения: