One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени

Осмысленное становится бессмысленным, а в бессмысленном проявляется смысл. Годами я считал, что неверно слышу текст «Come Together». Бессмысленными его слова казались с первой строчки — «You come all flat up»[565] — и до последней. Когда же мне наконец удалось прочитать его, оказалось, что вначале поется: «Here come old flat top»[566], но смысла в этих словах я нашел не больше, чем в «You come all flat up», а то и меньше. Прочитав следующие две строчки, я с облегчением узнал, что то, что всегда слышал как «Jew Jew eyeballs»[567] — а Джон был не чужд антисемитизму, — на самом деле звучит как «joo joo eyeballs»[568], хотя бог знает, что это такое. Ошибаясь в других случаях: «Joe jam football»[569], «walking finger»[570], «he back production»[571], «oh, no sideboard»[572], — я оказался не так далек от истины; на самом деле эти строчки звучали так: «toe jam football», «monkey finger», «he bag production» и «Ono sideboard».

Подобно тем, кто высматривает человеческие лица в очертаниях облаков, люди, усердно ищущие определенный смысл в чем-либо, в конце концов его найдут. Кое-кто убежден, что каждый куплет «Come Together» содержит описание кого-нибудь из битлов: Джордж — святоша; Ринго ширяется; Пол — красавчик, потому что его трудно увидеть[573]. Но, как это часто бывает, автор текста о подобной интерпретации даже не думал.

Любовь Джона к бессмыслице возникла еще в те дни, когда он учился читать и писать. Тетя Мими вспоминала, что с самого раннего возраста он писал с ошибками: ««Ветрянка» превращалась у него в «вертянку». Как-то он поехал на выходные к моей сестре в Эдинбург и прислал оттуда открытку с надписью: «Деньки кончаются». Ребенком он пристрастился к книгам Эдварда Лира[574] и Льюиса Кэрролла, без конца цитируя друзьям «Бармаглота»: «Варкалось. Хливкие шорьки / Пырялись по наве…»[575] И всю оставшуюся жизнь радовался каламбурам, получая удовольствие от того, как простая замена буквы легко превращала осмысленное в чепуху».

— Так бы и сказала, — заметил Мартовский Заяц. — Нужно всегда говорить то, что думаешь.

— Я так и делаю, — поспешила объяснить Алиса. — По крайней мере… По крайней мере, я всегда думаю то, что говорю… а это одно и то же…

— Совсем не одно и то же, — возразил Болванщик. — Так ты еще чего доброго скажешь, будто «Я вижу то, что ем» и «Я ем то, что вижу» — одно и то же!

…

Алиса растерялась. В словах Болванщика как будто не было смысла, хоть каждое слово в отдельности и было понятно[576].

Пол вспоминает, что и «Strawberry Fields Forever», и «I am the Walrus»[577] родились из одержимости Джона «Бармаглотом»: ««I am he as you are he»…[578]

Если бы не «Бармаглот», мы бы до такого и не додумались…» Друг детства Джона, Пит Шоттон, припоминал, что «с самых ранних лет пределом устремлений Джона было написать свою «Алису»».

Каждый вечер двенадцатилетний Джон остервенело кропал подражания Кэрроллу и Лиру, записывая их в тетрадку, а потом превращая в рукописную газету «Дейли хаул»[579]. В ней содержались прогноз погоды: «Завтра ожидается беременная обморочность, местами недостатки в виде вождя и смрада» — и пародия на пьесу «Дэви Крокетт»[580], «История Дэви Костыля». Судя по всему, большое влияние на него произвела книга «1066 и всякое такое», написанная двумя школьными учителями, У. К. Селларом и Р. Дж. Йитманом[581], в которой исторические сведения излагались в юмористической форме, а полузабытые события тасовались и перемешивались, воспроизводя бардак в головах учеников, так что прошлое и настоящее, факт и вымысел, глупое и серьезное превращаются в скомканное изложение истины: «Пороховой заговор был ужасной штукой, и его до сих пор повторяют 5 ноября. Гай Фокс выбрал 5 ноября, потому что это был День фейерверка. Гай Митчелл[582], певец, — прямой потомок Гая Фокса». В общем, Селлар и Йитман сказали бы, что Джон — свой человек.

Джон обожал беспрестанную, неудержимую игру слов в радиопередаче «Болваны» и подражал ей в школе. Деньги, подаренные на шестнадцатилетие, он потратил на две грампластинки: «Hound Dog» Элвиса Пресли и «The Ying-Tong Song» Болванов, где на второй стороне была «Bloodnok’s Rock’n’Roll Call» с «майором Денисом Бладноком[583], Роландом Роккейком и его командой».