Она написала любовь

– Охрана! – позвал господин барон, пока бывший стажер мучительно краснел.

Гвардейцы вошли, печатая шаг.

– Мы вернемся через несколько минут, – обратился к ним следователь Майнц, остро жалея, что во дворце нет нормальных конвойных, при которых задержанный ничего себе не сделает и никуда не исчезнет.

– Глаз не спускать! – добавил от себя канцлер, полностью разделяя опасения следователя.

Уже за дверью Майнц стал негромко отчитывать мальчишку. И совсем не за то, что стажер чуть было не сбил канцлера с ног:

– Сведения! При задержанном! Как можно?!

Они дошли до конца коридора – в остальных кабинетах допрашивали молодых людей – и зашли в пустующую комнату.

– Рассказывайте, Пауль! – приказал следователь Майнц. – Только спокойно.

– Граф проговорился! – возбужденно начал стажер, но, поймав холодный взгляд канцлера, тут же заговорил спокойно: – Молодой граф фон Лик сообщил, что он и его друзья встречались в клубе «Мечи и кубки».

– Закрытый клуб? Не слышал о таком. – Фон Гиндельберг поджал губы.

– Открылся совсем недавно.

– Кто хозяин, выясните! Распорядитесь, чтобы проверили все счета! Надо понять, с кем он связан – с Оклером или с Ганзой – те в последнее время активизировались.

– Думаете, будет след иностранных разведок?

– Уверен. Зачем нашим коллегам из-за рубежа сильный, процветающий Отторн? Правильно, незачем!

Эрик долго смотрел перед собой немигающим взглядом, так, как будто искал ответ на давно мучающий вопрос. Но вскоре, будто очнувшись, вновь повернулся к следователю и спросил:

– Как думаете, Майнц… Всех членов клуба и хозяина арестовывать сразу? Или сначала проследить?

– Если они знают об арестах, то следить бессмысленно. Успеть бы задержать до того, как границу пересекут.

– А если… – начал было стажер, но смутился и замолчал.

– Говорите, Пауль, – одобрительно кивнул барон.

– Если спугнуть и посмотреть, куда побегут?

– Действуйте, – приказал канцлер. – Использовать военных. Подключить разведку.

В коридоре послышались чьи-то шаги. Артефактор вдруг почувствовал холод. Липкий, он пробежал по позвоночнику, добрался до сердца.

– Где господин барон?

Услышав знакомый голос, барон вышел из кабинета. Предчувствие не обмануло. Канцлер посмотрел Фульду в глаза и сухо спросил:

– Кто?

– Адель. Самоубийство. Яд розовой ариньи – «нитки счастья». Смертельная доза.

– Но… Как? Она же…

– Пока не знаю. Я еще не проводил экспертизы. Жду твоего решения. Думаю, ампула была вшита под кожу. Но чтобы точно сказать, где именно, мне надо…

– Не нужно.

– Я предполагал, что ты так скажешь, поэтому ничего не предпринимал.

– Спасибо. – Эрик закрыл глаза и покачал головой.

– Не понимаю! Ты ведь договорился. И…

Барон взмахом руки приказал доктору замолчать:

– После…

Артефактор вышел из дворца и с силой вдохнул в легкие свежий ледяной воздух. На мгновение почувствовал запах ее духов. Закрыл глаза. Они попрощались. Магия, доступная лишь артефакторам.

– Прощай. Прощай и прости, я сделал все, что мог.

Холод едва коснулся щеки, отпустил сердце, вновь пробежался по позвоночнику и исчез. Теперь уже навсегда.

– Я счастлива. Не жалей…

Барон сгреб в перчатку горсть снега, хотел обтереть лицо, но так и застыл, сжимая мокрую ледышку в кулаке. Неизвестно, сколько бы он так простоял, если бы не услышал:

– Господин канцлер!

– В чем дело?

– Господин канцлер! Куда прикажете? – Молодой парень не сводил с него требовательного взгляда.

Знакомая многоугольная фуражка положенного по статусу сопровождения. Только этого не хватало!

Куда он прикажет? А никуда! Некуда ему деваться. Наверное, нормальный человек в его состоянии пошел бы и напился. Может быть, подрался. Но в его случае это совершенно бесполезно. Драться он не сможет – убьет. Пить тоже не сможет. Он бы сел в собственный мобиль – почувствовать кристаллы, выжать максимум по ночной дороге, но увы! У бедного канцлера, похоже, нет права даже на это.

Он с грустью посмотрел на шофера, с поклоном распахнувшего перед ним дверцу служебного мобиля. Тяжело вздохнул. Сел. Откинулся на спинку:

– В фамильный особняк фон Гиндельбергов.

А что? Самое место – в склепе. Холодном, неуютном, с тенью вечно недовольного отца, что до сих пор бродит по полутемным коридорам. Мама… Хорошо, что она вырвалась оттуда. На свободу. Вслед за ней упорхнула и Невидимка. А чем он, собственно, хуже? Жаль, лаборатория осталась в его доме. Надо было приказать ехать туда. Может, еще не поздно?

– Прибыли, господин канцлер!

Он вздрогнул и очнулся. Вышел, отпустил машину. Холод тут же проник под плащ. Брррр…

Особняк встретил хозяина кромешной тьмой. Что за… Всеблагие! Барон споткнулся на неосвещенном крыльце и чуть не упал, так как входная дверь, за которую он схватился, была почему-то открыта…

Свет в доме так и не зажегся. Канцлер вытащил тонкую металлическую пластину, прошептав одними губами:

– Свет!

Несколько кристаллов отделились от плоской крышки и поплыли вверх, мгновенно осветив все пространство вокруг. Эрик подумал о том, что надо, наверное, вызывать подмогу, но тут же вновь обо что-то споткнулся. Что это? Присмотрелся. Наклонился. И поднял…