Он уже идет

Но Айзик уже знал, как надо разговаривать с турками. Монета быстро перекочевала в карман часового, и тот позвал офицера. Тот быстро сбежал по трапу, придерживая рукой короткий ятаган, висевший на шитом золотом поясе. Обшлаги рукавов и воротник, также украшенный золотой тесьмой, сверкали на солнце. Высокая красная феска сидела на офицере как влитая.

– Это старший помощник капудана, – быстро произнес часовой, когда офицер ступил на трап. – Он у нас на корабле все может.

– В чем дело? – бросил старший помощник часовому.

– Вот, на корабль просится.

– На корабль? – поднял брови офицер. – Ну-ка, ну-ка, расскажи, зачем тебе понадобилось на корабль.

Он зашел за спину Айзику, отрезая ему путь к бегству.

– Я еврей из Яффо, ездил по семейным делам в Курув, городок в Польше.

– Какие еще семейные дела могут быть у еврея из Яффов Куруве? – усмехнулся офицер.

– Родители жены оттуда.

– Ты что, не мог найти себе нормальную турецкую еврейку?

– Так получилось, – сокрушенно развел руками Айзик.

– Ладно, – буркнул офицер. – А что ты в Яффо делаешь?

– Ловлю рыбу и продаю.

– Рыбу, говоришь. Вот я сейчас тебя проверю. Ошибешься – пеняй на себя: доложу капудану, что ты пытался проникнуть на корабль, и болтаться тебе как шпиону вон на той рее. Отвечай не задумываясь, какую рыбу больше всего ценят в Яффо?

Айзик расхохотался.

– Да я самый лучший ловец орфоза и его главный продавец во всем городе.

– А где ты его ловишь?

– У камней. Выхожу утром на фелюке и закидываю удочки.

– Похоже, похоже, – пробормотал офицер. – Я два года прожил в Яффо, ты говоришь с тем акцентом, который там принят. А за лошадьми умеешь ухаживать?

– Да! И очень люблю это делать.

– Ладно, на твое счастье, у нас вчера помер помощник конюха, а в трюме пять лошадей. Будешь прибирать за ними до Стамбула. И упаси Аллах, если хоть с одной из них что-нибудь случится по твоей вине. Пошел на борт!

Айзик взбежал по трапу, не чуя под собой ног. Все складывалось как нельзя лучше. Вернее, как и должно было быть.

Лошади оказались настоящими красавицами, против них конь Тевье выглядел унылой клячей. Айзик не удержался, снял со стены висевшую на гвозде щетку и принялся чистить красавиц. Кожа у них была шелковистая и гладкая, похоже, что умерший помощник конюха не жалел усилий.

Лошади тихонько ржали, им нравились прикосновения щетки в руке Айзика. В трюм спустился помощник капудана и несколько минут стоял, глядя и прислушиваясь.

– А ты молодец, – вдруг сказал он. – Есть у тебя подход к животным. Я еще не слышал, чтобы эти лошадки так ласково ржали. Закончишь – поднимись в камбуз, я велю повару накормить тебя. Выбери, что вам, евреям, можно, и не стесняйся.

Матросы в кубрике, грубоватые, но радушные парни, сразу принялись расспрашивать Айзика. Их интересовало все: на берег с военного корабля отпускали нечасто, и любая новость казалась матросам занимательной и важной.

На рассвете Айзик проснулся от свиста дудок и скрипа снастей. Кубрик, тускло освещенный раскачивающимся фонарем, был пуст. Айзик быстро оделся и взбежал на палубу. Там кипела работа, судно, развернув паруса, шло по лиману, направляясь к тому месту, где Днестр впадал в Черное море.

– Что случилось? – спросил Айзик у одного из матросов.

– Ничего особенного, – пожал тот плечами. – Уходим. Идем в Тунис.

– Как в Тунис? – вскричал Айзик. – Почему в Тунис?

– Откуда нам знать? Куда приказали, туда идем.

– А Стамбул? Когда в Стамбул?

– Да кто же его знает? Наверное, когда-нибудь и до Стамбула доберемся. А вот когда, знают только Аллах и капудан-паша.

Огромные белые паруса наполнились ветром, корабль чуть накренился и, с шипением разрезая волны, помчался навстречу поднимающемуся солнцу. Айзик стоял на корме и наблюдал, как скрывается в голубой дымке берег.

«Куда несет меня Всевышний? Что Он хочет сделать с моей душой и с моим телом? Стоит ли беспокоиться? Я в Его руке, словно камень в праще у воина. Захочет – бросит далеко-далеко, захочет – опустит на землю. Я сделал то, что от меня зависело, а остальное в Его власти».

Вацек пропал. Поначалу Шейна была уверена, что он проголодается и вернется, но прошел день, другой, третий, а кот не появлялся. Она искала его в порту, на пирсах, возле рыбачьих фелюк, заваленных свежей рыбой, но кота никто не видел. Несколько раз Шейна обходила весь Яффо, заглядывая в самые зловонные закоулки, да без толку, Вацек словно сквозь землю провалился.

«Скорее всего, – в конце концов решила Шейна, – ему надоело валяться на подстилке в углу, и он вернулся в привычную стихию вольной жизни. Вот и хорошо, вот и правильно».

Все свободное от возни с фелюкой время Шейна проводила в подготовке к приезду мужа. Тщательнейшим образом убрала дом и, наведя сияющую чистоту, стала потихоньку собирать торжественную трапезу. Корабль мог приплыть точно через два месяца, а мог опередить срок на пару дней или задержаться. Готовить еду не имело никакого смысла, можно было лишь сообразить, какие именно блюда можно соорудить в течение полутора часов, пока Айзик будет в бане после поездки.