Он - мой лёд

- Погоди-ка, - я продолжала смотреть на подругу с непониманием. Нахмурилась. Взяла печенье, но есть не спешила. Не потому, что боялась поправиться – с одной штучки вряд ли, а потому… разрозненные мысли не укладывались в голове. – А с чего Богданов взял, что у неё травма?

- Без понятия, - отозвалась Маша. Уж не думаю, что он не в состоянии отличить травму от царапины. Да и… Эту царапину наверняка твоя мать и сама видела.

Ничего на это не сказав, я подобрала под себя ноги. Пила кофе, думая, что всё это слишком странно. С чего Тимуру врать своему любимому тренеру о травме партнерши? Зачем сочинять такое? Разве только… хотел, чтобы она ушла? Но для чего? Неужели…

- Не может быть, - неверяще прошептала я, не обращая внимания на удивленную моими словами Машку. – Глупости.

- Может быть, ты всё-таки со мной поговоришь? – забрав пакет, Маша переместилась на диван, поближе ко мне. Пододвинула коробочку, но я, вместо того, чтобы взять печенье, бросила в неё то, что держала в руках.

- Прости, Маш, - подвинулась, чтобы она могла устроиться поудобнее. – Просто задумалась. – За последнее время у меня появилось столько тем для размышлений, что впору было вывернуть себе мозги. И, что самое интересное, сводились они к одному знаменателю – Тимуру Богданову. Мужчине, оставшемуся в моём прошлом и вместе с тем неотступной тенью следующему за мной в настоящем. Лёд… Нет, одним льдом наши встречи не ограничатся.

- Хватит трескать, - я отодвинула от Анохиной коробочку, когда та было снова потянулась к ней. – Будешь потом ныть, что худеть нужно.

 Скажи мне лучше, Рудов не говорил, когда мы вылетаем?

- М-м- м… - не спеша отвечать, Анохина покрутила стаканчик. Так же, как и я, забралась на диван с ногами и вернула себе печенье.

- Маш? – настороженно позвала я, чувствуя какой-то подвох.

Машка глянула на меня с каким-то сочувственным выражением лица. Пригубила кофе и протянула печенье. Поняв, что она не отстанет, я всё-таки положила его на язык. Кунжутное, хрустящее… Действительно вкусное. Всё бы ничего, если бы не взгляд подруги.

- Говорил, но тебе это придется не по душе, - даже голос её звучал как-то виновато.

- Ты меня пугаешь, Маш, говори! Что? Опять из-за непогоды не сможем улететь в Детройт?

- Хуже, Оль, - вздохнула она. - Мы вообще не полетим в Детройт. По крайней мере, в ближайшие месяцы.

- Не поняла… А где же мы будем тренироваться? И вообще, что случилось? – нехорошее предчувствие становилось всё сильнее.

Я требовательно смотрела на Машу в ожидании ответа. Та отвела взгляд и язвительно буркнула:

- И почему именно на меня свалили обязанность тебе все рассказать? Вот сам бы Рудов взял и рассказал...

- Маша...

Машка опять подняла голову, но продолжать не спешила. Устроилась ещё удобнее, поставила стаканчик донышком на коленку.

- Вроде как лучшая подруга… - невесело хмыкнула она. – Лучшей подруге проще подобрать слова, - глотнула кофе и мельком посмотрела на экран работающего телевизора.

- Анохина!

Я взяла пульт и вдавила кнопку выключения.

- Роману Юрьевичу вчера позвонил руководитель катка, где мы тренируемся, - со вздохом заговорила она наконец по существу, и сообщил «радостное» известие, что там крыша обвалилась и каток закрыли на ремонт. Рудов пошел разговаривать с президентом Федерации, чтобы нам выделили лед хотя бы до чемпионата Европы, ну и…

- Не выделили?

- Выделили… Теперь мы будем тренироваться на том же катке, где работает… твоя мать, - договорив, Маша нервно обхватила стаканчик. Взгляд её был острым, губы поджаты.

Меня начало подташнивать. Всё, что было раньше не шло ни в какое сравнение с тем, что я услышала сейчас. Крыша, каток… Моя мать и…

- Ты сейчас пошутила, да? – тихо переспросила я. - Маш, неудачная шутка!..

Но в глазах подруги не было и намёка на смешинки. Всё тот же острый прямой взгляд, тонкие пальцы на стакане и совсем тихое, прозвучавшее подобно грому:

Это не шутка.

Глава 14

Оля

- А ты и не видел! – попыталась забрать открытку, но Богданов мгновенно, как будто только и ждал этого, перехватил мою руку.

Я тут же попробовала отдёрнуть её, но выпустил он не сразу.

- Зато слышал, - задержал на пару секунд и только после разжал пальцы.

Я убрала ладонь, но сделала это скорее по привычке, чем из-за страха. Страха я, как ни странно, не чувствовала. Скорее какое-то непонятное беспокойство, тревожное напряжение.

- Как там Каримова? – он сидел слишком близко, и я всё-таки отодвинулась. Буквально на пару сантиметров. Отодвинулась бы дальше, но упёрлась в подлокотник дивана. - Много крови потеряла?

Наши с Тимуром взгляды встретились. Я могла бы поклясться, что в глубине его обжигающих холодом глаз затаились лукавые искорки – контраст льда и пламени, только усиливший мою тревогу. Однако выражение его лица оставалось непроницаемым, как обычно. Как будто черты были высечены из камня.

- Простой порез, - совершенно спокойно отозвался он. – Неприятно, но не более того. Наташа считает травмой любую царапину, поэтому вышло много шума из ничего.