Он - мой лёд

Судорожно выдохнув, я закрыла глаза и уткнулась ему в шею. Горло сжималось предательскими слезами. Как будто это и не чемпионат России вовсе, а Олимпийские игры. Вот только в данный момент чемпионат был для меня, может быть, даже важнее.

- А я горжусь тем, что ты – мой партнёр, - совершенно искренне призналась я и, не удержавшись, шмыгнула носом. Посмотрела на него, поймала улыбку и тихонько засмеялась.

Всё, что нам теперь оставалось – сидеть в «уголке слёз и поцелуев» в ожидании вердикта судей.  Попадём ли мы в тройку? Или останемся за чертой призеров и, соответственно, за бортом чемпионата Европы?

Долгие минуты ожидания, словно судьи специально тянули с выставлением оценок, чтобы помучить нас еще сильнее. Хотя куда уж больше - нервы и так были натянуты до предела.

По выражению лица сидящего рядом Романа невозможно было понять, доволен ли он прокатом.

- Роман Юрьевич, - позвала я и взяла у него из рук бутылку воды, которую он покручивал, глядя в монитор.

- Что тебе? – он перевёл на меня взгляд, и только я хотела спросить, что он думает, над стадионом наконец зазвучал голос диктора:

- «Ольга Журавлёва и Павел Жаров за произвольную программу получают сумму сто сорок пять целых и сорок одну сотую балла. Это второй результат».

Второй результат… Два слова, эхом отдавшиеся в моём сознании. Секунда, и я оказалась в объятьях Паши. Смеялась, а слёзы, которые я смогла сдержать на льду, текли по щекам.

- Олька! Олька, мы это сделали, - горячо шептал Паша мне на ухо. – Слышишь, родная? Мы сделали это. Ты самая лучшая партнерша, которую мне могла подарить судьба!

- Паша, спасибо тебе! - всхлипывая, прижалась к нему.

Почувствовала, как на плечо мне опустилась тёплая ладонь, и мгновенно оказалась уже в других руках. Прильнула к Рудову и повторила:

- Спасибо. Спасибо, Ром. Роман Юрьевич…

На льду уже готовилась к выступлению следующая пара. Последняя на этом чемпионате. Последняя, а это значит, что независимо от их проката, в тройку мы попадаем и едем на Европу!

- Я горжусь вами, - сказал Рудов, пожимая руку Паши.

Я вытерла слёзы, поднялась с диванчика и, не сдержавшись, послала болельщикам воздушный поцелуй. Ещё один – в камеру. Помахала трибунам, безуспешно пытаясь остановить льющиеся нескончаемым потоком слезы.

Повернулась к боковому выходу и… встретилась взглядом с Тимуром. Звуки как будто стали дальше, шум тише. В руках Тима была… красная роза. Поднеся её к лицу, он коснулся бутона губами, а после… Кинул розу в мою сторону и скрылся под трибунами. А я против воли дотронулась до татуировки. Татуировки, пылающей так, словно только что его губы касались совершенно других лепестков.

Глава 13

Оля

- Слышала последние новости? – спросила Машка едва ли не с порога номера.

Прошла к столу и, поставив на него бумажный пакет с логотипом находящейся на первом этаже гостиницы кондитерской, молча посмотрела на меня.

Я оторвала взгляд от телевизора и покачала головой:

- Нет, не слышала. Опять сплетни собираешь?

- Какие уж там сплетни, - Маша усмехнулась, опёрлась обеими ладонями о край стола. Губы её снова тронула усмешка. – В общем, хотела твоя мать посмотреть на ваше с Пашкой выступление, но…

Взяв пакет, Анохина зашуршала им. Вытащила стаканчик с кофе и подала мне.

- Подозреваю, что ожидала, что ты снова с нервами не справишься. А тут Тимур…

Этот момент я помнила так отчётливо, что могла бы нарисовать в мельчайших деталях. Вплоть до того, какого цвета была надпись на толстовке Богданова, вплоть до того, с каким выражением лица уходила моя мать. Но говорить об этом Маше я не стала. Просто взяла у неё кофе и кивком попросила продолжать.

- В общем, он ей сказал, что травма у Каримовой. Что та чуть ли не кровью в раздевалке истекает, - сказав это, Маша вытащила из пакета коробочку с маленькими круглыми печеньями и, как ни в чём не бывало открыв, хрустнула одним. Взяла второе, покрутила в руках и тоже положила на язык.

Я едва кофе не подавилась. Травма?!

- И? – обеспокоенно поторопила я. - Что-то серьезное с Наташей?

Маша протянула коробочку мне, но мне было не до этого. Не только потому, что в случае снятия с чемпионата Европы первой пары сборной место их заняли бы мы. Нет. Мне… Мне хотелось борьбы. Честной, сильной, и сейчас я это понимала. Весь этот год я думала о том, как мы встретимся с Тимом на льду. И теперь… Разочарование? Да, я чувствовала разочарование.

- В том-то и дело, что ничего такого, - Маша захрустела третьим по счёту печеньем. – Журавлёва едва ли не бегом в раздевалку влетает. А у Наташи… - Анохина сделала многозначительную паузу. – Царапина на руке. Видимо, лезвием зацепила. Неприятно, конечно, но до травмы там…

Не договорив, подруга отпила кофе и уселась на край стола, взяв стаканчик обеими руками.

Я озадачилась. Какой смысл Богданову врать? Царапина и царапина… Сколько у каждого из нас было этих царапин – не сосчитать. Синяки, ссадины…

- Ох, как она Тимура крыла, - красноречиво посмотрела на меня Машка. Хмыкнула и кинула в меня печенькой. Та угодила мне прямо на коленки. Спасибо, что хоть не в стаканчик! Меткая, зараза!