Он летает под аплодисменты

Он пытался ей телефонировать, посылал голубые листочки телеграмм – но, полноте, эту девчонку можно поймать только сачком. «Одно преимущество – она не истает, как бабочка, за несколько дней», – подумал Басби в дурную минуту. Значит, с сачком можно долго гоняться по улицам Ялты, по склонам Крымских гор, по хребтам морских волн, по сливочным облакам. Вот такая досталась непоседа! На научной станции застать ее было практически невозможно, и даже если удавалось выведать у вечно обиженного Бумблиса, какие такие важнейшие исследования красотка проводит в данный момент и, главное, где, то на месте ее никогда не оказывалось. «Вы едва ее не застали! – говорил в усы какой-нибудь пройдоха-портье. – Умчалась в библиотеку Академических дач». «Она здесь. Слышите ее голос? Не слышите? Значит, у меня до сих пор звенит в ушах, а мадемуазель Ландо собиралась быть на барже», – говорил другой. Как и было сказано: летуча.

Накануне фейерверка имени Лидии Збарски, то бишь вчера, он случайно застал Златовласку на ярмарке книг, устроенной местным библиографическим обществом в новом стеклянном павильоне возле набережной – творение архитектора Мельникова, похожее на корабль. Опоясанный со всех сторон балконами-палубами, дом острым стеклянным носом зарывался в море, а тупой кормой утопал в изножии огромного утеса. Крыши не было. Вместо нее была устроена верхняя палуба с шезлонгами, парусиновыми зонтиками и бассейном в виде гигантской фасолины с теплой морской водой. Назначение сооружения оставалось неизвестным. Иногда в нем устраивались приемы. Весной прошел фестиваль примул. Летом несколько санаторий одновременно праздновали день Нептуна, и тогда с носовой палубы в море то и дело летели обнаженные тела находящихся на излечении господ и дам, а близлежащая акватория была оцеплена спасательными катерами. Газеты назвали праздник «гнусной вакханалией нудизма».

На ярмарку Басби забрел от нечего делать в дурном расположении духа: вместо того чтобы заниматься делами театра, целый день вылавливал Златовласку в разных концах Ялты, да так и не выловил. После очередного: «Только что была тут. Странно, что вы не столкнулись» – с досадой сунул в рот сигарету, нащупал в кармане коробок спичек, а вместе с ним кусочек картона. Тисненные золотом буковки сообщали г-ну Визгу, что он приглашен на открытие первой ялтинской книжной выставки-ярмарки как почетный гость. Книги Басби не очень интересовали. Он сунул приглашение в карман и забыл о нем. Однако сейчас оно оказалось кстати – пустой вечер пугал его. Впрочем, быть может, он слишком размечтался, представляя, как проведет его со Златовлаской.

Официальная часть, к счастью, закончилась, когда Басби вошел в зал, и гости переместились в ресторацию, где подавались коктейли и легкие закуски. Кто-то из знакомых хлопнул Басби по плечу и подвел к веселой компании, сгрудившейся вокруг двух молодых людей. Молодые люди были почему-то в одинаковых твидовых кепках и, очевидно, рассказывали что-то очень смешное, так как толпа вокруг них повизгивала и всхлипывала от хохота.

– Гении новой формации, – шепнул приятель на ухо Басби. – Представляют здесь свой первый роман. Не похоже ни на что… н-да… ни на что вообще. Не помню фамилий, но все зовут их Илюша и Петруша.

Басби прислушался. Все, что попадалось на глаза, молодые люди вышучивали, доводя до абсурда и превращая в словесные гэги. Остроумия и изобретательности им было не занимать, и поначалу Басби охотно хохотал вместе со всеми. Потом слегка надоело. Потом надоело еще больше. И когда ребята, приняв по три порции портвейна, раскраснелись и понесли полную околесицу, Басби церемонно распрощался и вышел на балкон, выходивший на море. Там гулял сильный ветер, и он смотрел на происходящее внутри, за стеклянными стенами. Зрелище было довольно интригующим: никаких звуков, кроме рева бунтующих волн, а за прозрачной стеной – толпа кривляющихся, спорящих людей, все в состоянии ажитации, свидетельствующей о предпоследней стадии вечеринки.

Басби прошелся по деревянному настилу – на балконе, как ни странно, кроме него, никого не было, только далеко, в углу, целовалась юная парочка, того и гляди готовая рухнуть в морские волны. Справа от главного холла, где клубилась толпа, оказался еще зальчик. Там стоял рояль, у которого сгрудились люди, но кто сидел за роялем и выделывал музыкальные номера, было не видно. Басби подошел к двери и приоткрыл ее. Очень недурной вокал. Несильное сопрано, но яркое, с точными драматическими акцентами. Ветер, влетевший с балкона, чуть не сбил вазу с цветами, Басби быстро прикрыл за собой дверь, и слова песенки полетели прямо в него.