Он летает под аплодисменты

Лидия медленно ехала по набережной в своем маленьком уютном авто. Положив руки в шелковых перчатках на руль, старалась не отвлекаться от дороги – недавно, замечтавшись, она едва не протаранила газетный ларек. Скрежет, крики и – мгновенное завихрение мира. Несколько секунд полной свободы. Будто включили фонтан с обжигающе холодной минеральной водой. Обе фары разбиты, а из покореженных металлических глазниц торчат газетные страницы. Помнится, она дала ларешнику несколько купюр и расписалась на томике пьес Чехова. Ларешник кланялся и вытаскивал из ощерившихся стекол застрявшую бумагу. На одной из смятых газет мелькнула порванная в клочья фотография Басби Визга со Всеволодом Мейерхольдом у входа в Московский театр оперетты.

Автомобиль сначала двигался вдоль набережной, потом свернул на торговую улицу, полез в гору по бульварчику, по обеим сторонам которого пестрели зонтики ресторанных веранд. Лидия опустила поля шляпы – около четырех пополудни за столиками сидели только зеваки и газетчики, выслеживающие сюжеты для своих выдуманных скандалов. Машина нырнула в переулок около новой церкви, удивительно расписанной тем же задумчивым художником, что рисовал декорации для немца-режиссера, кажется, его зовут Петров-Водкин. И остановилась у деревянного особнячка, в котором фрау Дагмар держала бюро для особых клиентов.

Через полчаса Лидия, выходя, хлопнула дверью, в углах которой красовались выточенные из дуба головы драконов. Уселась на бархатное сиденье «Бьюика» и решительно повернула ключ зажигания. Мотор заурчал. Она повернула ключ в другую сторону, и двигатель стих. «Решение принято, но надо взять маленькую паузу», – неслышно приказала себе Лидия. В этот раз она просила грубую длинноногую иностранку узнать у голосов, которые докладывают о тайных решениях Сил, управляющих миром, не о себе, а о «нем». Какой расклад для «него»? Фрау Дагмар взмахивала приклеенными ресницами, напоминающими когти неведомых птиц, налила в высокий узкий бокал остро пахнущий прозрачный напиток, выпила его тремя большими глотками и раскладывала на столе геометрические узоры из стеклянных предметов: треугольники, круги, квадраты, конусовидные башни, угрожающе мерцающие в сумраке комнаты. Лидия, не в силах удержать слезы, встала и отошла к окну. Фрау Дагмар посмотрела на вздрагивающую спину клиентки, достала из кармана пиджака (она носила мужские костюмы, подогнанные под ее фигуру) маленький серебряный портсигар, вставила в мундштук новую сигаретку и, безжалостно коверкая русский язык (да, право, немка ли она или притворяется, слишком фальшиво и аффектированно звучит ее акцент, а иногда она и вовсе о нем забывает), сообщила госпоже Збарски информацию от посредников Высших сил:

– Ваш товариш сгореть в ледяном огне свезды. Он уметь летать, но столкновение – авари – со свездой станет ему кожмар. Большой кожмар!

И до того как Лидия обернулась, успела убрать насмешку со злого лица.

Лидия снова повернула ключ зажигания. Вот, что она не уловила три месяца назад, когда Дагмар сообщила ей об опасности, которую она, Лидия, несет своему возлюбленному. Звезда! Проблема в сиянии, а не в ней – преданной влюбленной. Ей надо перестать быть звездой. Уйти из синематографа. Как просто! Уйти, выждать время, пусть год, ну и что? – и они смогут быть вместе. Неожиданный расклад. Но бывает, что и карты сходят с ума.

За ужином она вдруг отодвинула тарелку и положила руку на ладонь Збышека:

– Послушай…

Збышек прижал ее пальцы к губам. Весь – сплошная готовность выслушать и бежать исполнять любое ее желание.

– Послушай… Я хочу уехать. В Европу… Да, именно в Европу.

– Конечно! – вскинулся Збышек. – Конечно, милая. Поедем в Швейцарию, в горы. Будем гулять, принимать солнечные ванны. Целый месяц пробудем вдвоем – только ты и я. Ты отдохнешь, успокоишься. Тебе давно пора отдохнуть. Они просто замучили тебя своими съемками! Решено! Завтра же закажу билеты и апартаменты в санатории, – ворковал Збышек, пробирясь губами от ладони Лидии к круглому локотку.

– Ах, ты не понимаешь! – Лидия со злостью выдернула руку, больно задев губы Збышека. – При чем тут отдых! При чем тут горы! Мне и здесь гор хватает!

Взвизгнул отодвинутый стул. Жалобно зазвенели бокалы на столе. Взметнулся широкий рукав платья. Свеча мигнула и погасла. Збышек бросился за Лидией, но – поздно. Дверь в спальню была заперта. Потоптавшись у порога, он понуро поплелся в кабинет.