Он и она минус он и она

Ваня уснул, едва внедорожник деда тронулся.

Да, вот так сразу – раз и спит. Надежда Артемовна сидела рядом с внуком на заднем сиденье, иногда поправляла ему голову, когда та свешивалась либо вперед, либо на сторону, отчего он начинал прихрапывать. Находясь за рулем, Георгий Глебович следил не только за дорогой, но и назад бросал взгляды через зеркало над лобовым стеклом, не хотел он указывать, но не выдержал:

– Не мучай Иванушку, положи его на сиденье, сама вперед садись. Нам еще долго ехать. Бустер я уберу.

А чтобы она по обыкновению не стала спорить, свернул в первый же переулок и заглушил мотор на обочине, затем вышел из машины, открыл заднюю дверцу. Надежда Артемовна молча согласилась с ним, сама отстегнула ремень безопасности и, обняв ребенка, приподняла его. Георгий Глебович переложил бустер в багажное отделение, вернулся за руль, вскоре и Надежда Артемовна пересела вперед. Он сдал назад и снова выехал на проезжую часть, некоторое время косился на угрюмую Наденьку и про себя ухмылялся: никуда она теперь не денется, с ее дурацкими запретами покончено. Да, он раскусил Надю: она любит внука и не захочет сделать его несчастным, а счастье Вани – дед. Как тут не развеселишься?

– Поздновато мы сегодня, да? – сказал он вслух.

– Иван ложится и позже, просто устал. Если бы ты не исполнял все его хотелки, не повел в торговый центр, у него остались бы силы доехать домой.

– Он же был голодным…

– Я захватила пирожки.

– И к тому же заслужил праздник, Ваня идеально себя вел, пока мы занимались переговорами. Слушай, ты хорошо воспитала внука.

– Спасибо, – нисколько не смягчившись, произнесла Надежда Артемовна. – Но в торговом центре ты свел мое воспитание к нулю.

Нет, Надя не дождется, чтобы он разозлился, обиделся – ведь старался угодить обоим, а она… ну и подумаешь! В этой жизни все можно пережить, кроме ощущения ненужности и бессмысленности своего существования, во всяком случае, такова точка зрения Георгия Глебовича, может, кто-то думает иначе – каждому свое. Именно поэтому он пропустил шпильку мимо ушей, рассмеялся:

– Ваня просто был счастлив, что его накормили в ресторане, потом с ним играли аниматоры, что бабушка с дедушкой рядом… Он же маленький, ему так мало нужно… Да! А как тебе Будаев? Ты ничего не говорила ни во время переговоров, ни после… Как?

Надежда Артемовна не смогла сразу ответить, точнее, не получалось подобрать нужные слова. Во-первых, хозяина агентства не оказалось на месте, его ранили, он долго находился на грани жизни и смерти, с трудом выкарабкался и восстанавливается дома. Во-вторых, Георгий Глебович знал его лично, дружбы между ними не водилось, иногда они пересекались у знакомых, здоровались при встрече, ко всему прочему у Будаева репутация порядочного человека. Что было делать – другого искать? Доверять человеку, которого не знаешь, по меньшей мере глупо – так он объяснял Надежде Артемовне, хотя она ни о чем не расспрашивала, а молча ехала к Будаеву домой.

Все это на нее не похоже, она инициативная, энергичная, привыкла решать проблемы за близких и – да, Наденька дама сильная. Никто не отменял уважение к себе, а внутренняя сила как раз и питает его, дает стимул к саморазвитию, заламывать руки и стенать – о, нет, данный путь не по ней. Однако эти замечательные качества проявлялись в быту среди житейских проблем и трудностей, они по сравнению с нынешней ситуацией ничтожны. В ночь с четверга на пятницу дивный и любимый мирок рухнул, Надежда Артемовна впервые чувствовала себя беспомощной.

Нет, первый раз был, когда Георгий-Жорж ее бросил, тогда-то она и аккумулировала все силы, а сейчас – второй… но запас сил исчерпан. Только поэтому она молча слушала Спартака Будаева, который начал, по ее мнению, с бестактного вопроса, предварительно не извинившись:

– Почему, Георгий Глебович, ты хлопочешь за чужую дочь?

С первого же взгляда Будаев не понравился Надежде Артемовне, конечно, не потому, что тот сидел в инвалидной коляске и выглядел бледно-желтым с обвисшими щеками, как у мастиффа. На данный момент все, кто так или иначе связан с правоохранительными органами, будь то даже частники, вызывают у нее стойкую аллергию.

– Камилла не чужая мне, – тем временем отвечал Георгий Глебович. – Мы с Надеждой собираемся узаконить наши отношения, ну… в брак вступим…

И покосился на Наденьку, чтобы та не выкинула дерзкий фортель, это ведь ее идея – выдавать себя за жениха с невестой на склоне лет. Нет, сидит девушка смирно, как кол проглотила, глаза долу, точь-в-точь невеста, он получил возможность продолжить более уверенно: