Омут

– Меня зовут Делеф.

– А-а-а… – протянула она. Наверное, что-то слышала обо мне. – Сейчас.

В динамике зашелестело и тихо стукнуло, когда девушка положила трубку на стол. Я ждал около трех минут, подбрасывая в щель телефона монетки.

– Делеф, пишите, – снова раздался голос Маризы. Она продиктовала мне домашний номер Илии.

– Спасибо, – буркнул я и нажал на рычаг сброса.

Мне повезло, и больше не было никаких девушек.

– Да?

– Привет, это Делеф. Я хочу опознать один символ.

– Опознавай, – великодушно разрешил Илия пьяноватым веселым голосом.

– Не могу. Впервые такой вижу, – не без ноты раздражения объяснил я.

– Нет, – простонал Илия. – Не говори, что тебе нужна моя помощь.

– Отвлекись, это не смертельно. Всего-то на несколько часов.

– После трех кошмарных недель я выпросил выходной, и ты отправляешь меня на работу! Мы с моей девушкой собирались…

Я выслушал его в полном молчании, позволяя ему прочувствовать, насколько мне плевать и на его планы, и на его девушку.

– Ладно, – сдался Илия. – Что там у тебя?

Я достал блокнот и посмотрел на старательно перерисованный символ.

– Справа шесть круглых завитушек, слева – семь. А центр… ну, знаешь, вроде как образован из сплетения петель. Ты запоминаешь?

– Я зарисовываю. Центр какой по очертаниям? – спросил Илия. Теперь его голос звучал совершенно трезво. Видимо, то, что я принял за последствие употребления алкогольных напитков, было проявлением приподнятого настроения в связи с выходным. К счастью, радость способна выпариться моментально, в отличие от алкогольного опьянения. – Овальный?

– Нет, ближе к ромбу.

Я так подробно описал ему символ, как только смог.

– Когда мне позвонить тебе?

– Через полчаса буду на месте… еще полтора на поиски… Через два часа.

– Хорошо. Да, еще посмотри про синяки, то есть про один кровоподтек, но по всему телу.

– По всему телу? Что у тебя там происходит?

– Не знаю. Символ – моя единственная подсказка. Есть еще какая-то девица, что приходила, да сгинула, но с ней вообще все неясно. Надеюсь, ты найдешь что-нибудь.

– Постараюсь.

После разговора с Илией я прогулялся до местного отделения «зеленых», показал им мои документы и потребовал предоставить все сведения о пропажах девушек за последние полгода. Девушка пропадала всего одна, шестнадцати лет, и та нашлась через две недели. Притащилась, заявила родителям, что их ненавидит и все равно уйдет, затем попросила денег. Денег ей не дали, поэтому она осталась дома.

Зевая от скуки и поглядывая на часы, я просмотрел все случаи пропажи людей в городке за полгода, за год, за два года. Небогато и с моим делом очевидно не связано. С другой стороны, я и не надеялся. Кто ее знает, откуда она взялась, эта девушка, и где пропала, и пропала ли вообще. Может, это была местная, которую папаша выдрал за аморальное поведение, вот она с расстройства и решила удрать в леса. Набрела случайно на деревню, взбаламутила людей, а в итоге наревелась и пошла домой. Если она вообще существовала. В конце концов, я опираюсь на свидетельские показания пятилетнего ребенка. Хотя Лаош в ответ на расспросы о девице начал напускать туману, что подозрительно. Попрошу Илию сделать запрос об исчезнувших по стране, но, чувствую, результатов это не даст. Но вот что деревенские так упорно скрывают? И как это связано с убийствами?

За пятнадцать минут до истечения двухчасового срока ожидания я вышел из участка. «Зеленые» проводили меня заинтригованными взглядами. Впервые видите господина Управомоченного?

На улице стемнело. Окна сияли мягким электрическим светом, просачивающимся сквозь занавески. Фонари походили на маленькие маяки, но светили они не для меня, а сквозь меня. Я должен был вернуться в деревушку, отделенную от города лесом и, по ощущениям, сотней лет. Там я ощущал себя совершенно чуждым, как, впрочем, и где угодно еще. «Я как призрак среди людей», – подумал я. Застрявший между временем и пространством, лишенный большинства чувств, но с избытком заполненный тоской. У меня нет ничего, потому что я бесплотен и не могу ни взять, ни дотронуться. В моей памяти зияют пустоты. Все, чего я хочу, – это покой, но я не знаю, как мне его достигнуть. Мои воспоминания – как разрозненные строки, и в них подсказка, но я забыл, как прочесть их, и забыл родной язык.

Мне нельзя думать об этом, моему отчаянью достаточно повода. Я не хочу погружаться в него снова. Я человек, а не призрак. Нужно хвататься за то, что еще могу ухватить.

Я остановился под фонарем. У меня есть мое место, у меня есть дом, напомнил я себе. Перетерпеть несколько дней, и я разберусь со всей этой ерундой и уеду к Силене. При мысли о сестре в моей мутной душе посветлело.

Тем временем незаметно для себя самого я подошел к телефонной будке.

– Вынужден тебя разочаровать, – сразу объявил Илия. – Пока мне не удалось обнаружить дела с аналогичными повреждениями у жертв. Похоже, тебе достался уникальный случай.

Я тяжело вздохнул.

– А символ? – напомнил я с угасающей надеждой. – Ничего?