Олимп

– Зачем это нам причинять вред гостю? – спрашивает коробчонка с паучьими ножками, чьё имя я так и не… Ах да, вспомнил. Ретроград Йогенсон. Или Гундерсон. В общем, что-то в скандинавском духе.

– Тогда приведите его сюда.

– Не можем, – повторяет Астиг-Че. – Одиссея нет на корабле.

– Как это – нет на корабле?..

Тут мой взгляд падает на голографический экран, встроенный в нишу корпуса вместо иллюминатора. Чёрт, насколько мне известно, это и есть иллюминатор. В любом случае его нижнюю часть заполняет вращающаяся бело-голубая планета.

– Что, Одиссей на Земле? – выдаю я. – На моей Земле? Моей ли? Конечно, я там жил и умер, но, если верить богам и моравекам, это было тысячи лет назад.

– Нет, сын Лаэрта ещё не спускался на поверхность, – произносит первичный интегратор. – Он отправился навестить голос, который вышел на связь с нашим судном… и потребовал личной встречи с Одиссеем.

– Покажите доктору Хокенберри, что происходит, – вмешался Бех бин Адее. – Он сам поймёт, почему Лаэртид не в состоянии говорить.

Астиг-Че, по-видимому, задумывается над его предложением. Затем поворачивается к Чо Ли. Подозреваю, они совещаются по радиосвязи, после чего штурман вытягивает руку-щупальце, и в каких-то двух футах от меня открывается трёхмерное голографическое окно.

Одиссей занимается любовью с самой чувственной женщиной, какую мне доводилось видеть – кроме Елены, разумеется. Ослеплённый собственным мужским эго, я-то считал наши… половые сношения с троянской красавицей достаточно искусными и вполне энергичными. Однако, тридцать секунд поглазев с разинутым ртом на то, что вытворяют голый ахеец, чьё загорелое коренастое тело покрыто боевыми шрамами, и экзотическая красотка с пушком на бледной коже и потрясающе подведёнными очами, остаётся признать свои потуги весьма непритязательными, вялыми, точно прокрученными в замедленной съёмке.

– Хватит. – Мой голос хрипит, во рту пересохло. – Выключите.

Порнографическое окошко исчезает из вида.

– Кто эта… леди? – заикаюсь я.

– Говорит, её зовут Сикоракса, – отвечает Ретроград Чей-то-там-сын. Забавно слышать столь мужественный голос из крохотной металлической коробочки на долгих тоненьких ножках.

– Позвольте перекинуться парой слов с Орфу и Манмутом, – прошу я.

Эти двое – мои сравнительно давние знакомцы. Маленький европеец – самый человечный в своём роде, я хочу сказать – среди роботов. Если я и смогу кого-нибудь убедить на «Королеве Мэб», то только его.

– Боюсь, это также невозможно, – отвечает Астиг-Че.

– Почему? Они тоже занимаются сексом со смазливыми моравечками или что?

Неуместность моей жалкой остроты подчёркивает гулкая тишина, повисшая на несколько долгих секунд.

– Манмут и Орфу с Ио вошли в земную атмосферу в космошлюпке, на борту которой находится подлодка «Смуглая леди», – поясняет первичный интегратор.

– А нельзя подключиться по радио или как-нибудь ещё? – не сдаюсь я. – В смысле, они же держат с вами связь…

– Да, мы в контакте, – произносит Ретроград Невесть-кто. – Однако в настоящую минуту судно подвергается атаке, и мы не хотели бы отвлекать их по пустякам. Мягко выражаясь, их выживание сейчас под вопросом.

«Кто же, Зевс его побери, напал на моих друзей? Зачем? И как?» – вертится у меня на языке. Но всё это лишние разговоры, а я здесь не затем.

– Вы должны открыть Брано-Дыру на берегу в окрестностях Илиона.

Бех бин Адее удивлённо разводит руками в чёрных шипах.

– С какой стати? – осведомляется он.

– Троянцы истребляют осаждающих до последнего, а греки не заслужили подобной участи. Хочу помочь им её избежать.

– Нет, – поправляется генерал. – Я имел в виду, с чего вы взяли, что мы способны творить Брано-Дыры, когда пожелаем?

– Вы делали это на моих глазах, когда посыпались на Марс прямо с Пояса астероидов, а потом и на Землю Илиона. Десять месяцев назад, помните?

– Наши технологии не достигли того уровня, чтобы открывать Брано-Дыры в иные миры, – вставляет Чо Ли.

– Пропади оно пропадом, но вы же их открывали! – Мой голос предательски дрожит4.

– Всё было не так, – возражает Астиг-Че. – На самом деле тогда мы… это трудно разъяснить, к тому же я не учёный и не инженер, каких здесь много… Тогда мы перекрыли Брано-связи, творение так называемых богов, и проложили собственный коридор в созданной ими матрице.

– Ну вот, – подхватываю я, – и повторите. На вашей совести десятки тысяч человеческих жизней. Между прочим, пока суд да дело, могли бы заодно вернуть миллионы греков и прочих европейцев, исчезнувших с поверхности Земли Илиона в виде синего луча.

– Нам неизвестно, как это сделать, – говорит Астиг-Че. «Тогда какого хрена вы вообще нужны?!» – едва не срывается у меня с языка. Но не срывается.

– Зато вы здесь в безопасности, доктор Хокенберри, – продолжает первичный интегратор.

Мне снова хочется наорать на эту груду пластика и металла, хотя, конечно, она (или он) – прав. На борту «Королевы Мэб» я действительно вне угрозы. По крайней мере троянцы тут не достанут. И потом, у сладкой малышки, окрутившей Одиссея, может отыскаться младшая сестра… И тут я слышу собственный голос:

– Я должен вернуться.