Олимп

– Верно, – поддакнул собеседник. – Но мы не такие мудрые. Манмут, я еще не рассказывал тебе, что я гностик?

– Повтори по буквам, – попросил капитан подлодки.

Орфу повторил.

– А что это за фигня? – полюбопытствовал европеец.

Совсем недавно он получил несколько откровений о старом друге (включая и то, что иониец является знатоком не только Пруста, но еще Джеймса Джойса и прочих авторов Потерянной Эпохи) и не был уверен, готов ли выслушать новое.

– Не важно, кто такой гностик, – передал Орфу. – Но за сто лет до того, как венецианская инквизиция спалила Джордано Бруно на костре, в Мантуе был сожжен маг-суфий по имени Соломон Молхо.[69] Так вот он учил, что во времена перемен дракон будет уничтожен без помощи оружия, а на земле и в небесах все преобразится.

– Какой маг? Какой дракон? – вслух выпалил Манмут.

– Что? – переспросил Сума Четвертый из капитанского кубрика.

– Не понял, – откликнулся центурион-лидер Меп Эхуу со своего откидного сиденья в транспортном модуле.

– Прошу повторить. – Голос Астига-Че с британским акцентом, донесшийся с «Королевы Мэб», напомнил Манмуту, что на судне прослушивались не только официальные сообщения, но и общая болтовня.

Оставалось лишь горячо надеяться, что личные лучи были все-таки в неприкосновенности.

– Ладно, отложим, – передал маленький европеец. – В следующий раз поговорим о драконе, магах и прочем.

А по общей связи сказал:

– Простите… ничего такого… нечаянно подумал вслух.

– Прошу соблюдать радиодисциплину! – одернул его Сума Четвертый.

– Есть… э-э-э… сэр, – произнес Манмут.

В глубоком трюме Орфу громыхнул инфразвуком.

Строительный челнок с Одиссеем медленно приближался к залитому сиянием городу из стекла, опоясавшему астероид. Судя по показаниям датчиков, небесное тело грубо напоминало картофелину двадцати километров в длину и примерно одиннадцати в диаметре. Каждый квадратный метр его железно-никелевой поверхности был занят прозрачным городом. Пузыри и башни, возведенные из стали, стекла и углепласта, возвышались самое большее на полкилометра. Поступавшие данные подтверждали: внутри блистающих сооружений искусственно создавалось нормальное для Земли давление, воздух представлял собой привычную для обитателей голубой планеты смесь из кислорода, азота и углекислоты (о чем свидетельствовали пробы газа, который неизбежно улетучивался сквозь стекло), и внутренняя температура вполне подходила для человека, жившего у берегов Средиземного моря до климатических перемен Потерянной Эпохи… к примеру, для Одиссея.

А в тысяче километров оттуда, на мостике «Королевы Мэб», моравеки команды наблюдали с помощью датчиков и экранов, как сияющий астероидный город выбросил невидимое силовое щупальце, которое схватило челнок и утащило его в дыру шлюза, открытую на вершине самой высокой стеклянной башни.

– Отключить автопилот и реактивные двигатели, – приказал Чо Ли.

Ретроград Синопессен проверил биотелеметрические данные Одиссея и сообщил:

– Наш друг-человек хорошо себя чувствует. Он возбужден, выглядывает в окошко… Пульс немного учащен, уровень адреналина повышен… Однако в целом состояние здоровья нормальное.

Над консолями и навигационным столом замерцали голографические изображения: щупальце втянуло челнок в темный проем переходного шлюза, и стеклянная дверь затворилась. Датчики судна засекли разницу силовых полей, которая и прижала его «книзу», заменив гравитацию в ноль целых шестьдесят восемь сотых земной. После этого просторный тамбур заполнился воздухом, столь же пригодным для дыхания, как и воздух Илиона.

– Радио-, мазерные и квантовые телеметрические сигналы поступают исправно, – доложил Чо Ли. – Стекло их не блокирует.

– Он еще не в городе, – проворчал генерал Бех бин Адее. – Это всего лишь тамбур. Посмотрим, не отрежет ли голос любую связь, как только Одиссей окажется внутри.

На «Королеве Мэб» и в космошлюпке за полсотни тысяч километров от корабля моравеки продолжали наблюдать через камеры, вживленные в кожу ахейца, как тот выбирается из тесного челнока, потягивается и шагает к ярко освещенной внутренней двери. Вопреки самым бурным протестам пришельцев, даже надев на себя мягкий скафандр, бородач наотрез отказался лететь без круглого щита и короткого меча и теперь шел навстречу опасности во всеоружии.

– Кому-нибудь нужно подробнее изучить Иерусалим или синий луч? – осведомился Сума Четвертый по общей линии. – А то я поворачиваю на Европу.