Читаем Олег Меньшиков полностью

В сценарии Митя соглашался поехать арестовать Котова, предупреждая начальство: "В последний раз..." В фильме он таких слов не произносит. Недаром. Усилием воли он уже приуготовил для себя самоказнь. В борьбе между инстинктивной у каждого жаждой жизни и ненавистью к себе последнее взяло верх. Осталось прощание с собой - былым Митей.

О буффонаде критик Александр Тимофеевский вспомнил, очевидно, в связи с первым появлением Мити на экране. Точнее - его "выходом", как сказали бы в старом театре. Митя маскируется. Борода, темные очки, замызганная соломенная шляпа с пришитыми к ней лохмами грязно-седого оттенка. В руках палка, на которую он, мнимый слепец, опирается, присоединившись к отряду юных поселковых пионеров, марширующих в честь праздника сталинского дирижаблестроения. Его маскарад отнюдь не просто розыгрыш, шутка, которой он хочет развеселить старых друзей, хотя, на первый взгляд, возможно, все так и выглядит. Здесь верный расчет на внезапность - его не узнают те, кого он знает наизусть. Он увидит их раньше, чем они его. Не запутается в их потоке слов, восклицаний, вздохов и прочего, прочего. Будет сильнее их, его забывших. Он предполагает это, внутренне, впрочем, не соглашаясь с собственным предложением.

Мило дурачась (нити внешне все еще тянутся к очаровательному Костику), на самом деле Митя отнюдь не преисполнен теплого юмора и благожелательности. Достаточно вслушаться в его интонации во время разговора с маленькой Надей, прилипшей к забору, наблюдая за марширующими пионерами. Митя отлично знает, чья она дочь, и вряд ли это рождает в нем симпатию к ребенку. С другой стороны, ему надо завоевать девочку, покорить ее, сделать своей союзницей на те несколько часов, которые он проведет на даче Головиных. Что до удара, того, что обрушит он на Надю арестом ее отца, то менее всего Митю это волнует. "Каждому - свое"...

В разговоре с Надей лица Мити практически не видно, мешают темные очки, патлы, поля шляпы. Достаточно, оказывается, голоса. Насмешка над советским ребенком - как он толкует с девочкой о "летних Дедах Морозах, которые живут только в советской стране..." Умелое начало общения - он дает Наде понять, что знает ее: заинтригованная Надя теперь ни за что не оборвет разговор со странным дедушкой, которого могла бы вполне испугаться. Зазвучит невеселая нота, когда речь пойдет о бабушках, о домработнице Моховой - ах, и они еще живы, они здесь, а он, Митя - там... И сразу взятое, точно найденное как бы равенство с малышкой. Возможно, когда-то он так вел себя с Марусей, которая была моложе его ровно на десять лет. Словом, Митя прекрасно следует правилам придуманной им игры, прощупывает ситуацию и умело подавляет в себе боль: воспоминания не могут не нахлынуть на него в эти минуты. Все вместе дает ему паузу, чтобы окончательно собраться и сделать второй ход. Ворваться в гостиную, опять-таки до боли знакомую, все еще пряча лицо. Еще рано открыть его - прежде он увидит их лица. Ее лицо... Лицо Маруси.

Митя вихрем врывается в комнату, по пути делая короткие остановки, как бы возвещая о приходе Рока, но в очень своеобразной форме. Он напоминает каждому, близ которого остановится на секунду, о чем-то, что могло быть известно им двоим. Вроде бы такое незначительное, но одновременно настораживающее, пробуждающее непонятную тревогу. Голос из прошлого теребит душу, дразнит, вселяет какую-то смутную боль. Митя бросает свои реплики негромко, как бы интимно обращаясь именно к этому лицу. Чуть поддразнивает, чуть играет со взрослыми в забытые детские игры, но и потаенно угрожает. Быть может, отчасти независимо от себя самого. Оттого его реплики напоминают хорошо отточенные стрелы, метко им выпущенные. Царапающие память. Одни напрягаются, пытаясь сообразить, к чему бы все это, откуда взялся нелепый старик-оборванец, что-то этакое о них знающий? Другие - как Котов или Маруся - почти догадываются, что за посетитель возник в их доме, они еще не могут или боятся произнести его настоящее имя, но знают его! Котову он назовет несколько цифр - старый служебный номер телефона комдива, что был в том самом кабинете, откуда Котов послал Митю продавать своих товарищей. Марусе скажет просто "бултых" - слово из прекрасного далека... Этого достаточно, чтобы отдаленные лучи шаровой молнии уже показались за окнами.

Внешне выглядящий как импровиз, пробег Мити - маленький, хорошо организованный спектакль. Прелюдия к главному действу, которое он дальше будет разыгрывать перед всеми остальными. Посланец Рока, он знает, что Рок открывает далеко не сразу свой лик: костюм старика - первое точное прикрытие, чтобы все внутренне вздрогнули, взметнулись, затрепетали. При том что каждый здесь по-своему реагирует на далекое воспоминание, к которому апеллирует Митя, всех равно объединяет первая волна накатившегося страха, ужаса. Чего милейший Дмитрий Андреевич, собственно, и добивался...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии