В апреле 1992-го, когда новый Павел по средам выходил на сцену Театра армии, Олег Иванович ездил в Париж на озвучение фильма «Луна-парк» (и в Каннах по случаю показа там этой картины побывал). На развалах, где торгуют всякой всячиной — книгами, старыми журналами, орденами, — «встретился» с Павлом I. В дневнике описал «встречу» так: «…меня окликнула старуха с недобрыми глазами-щелочками и заговорила на чистом русском:
— Наградным Георгиевским штандартом интересуетесь? На нем еще два орла и голубые квадратики…
От неожиданности я набрал много воздуха и не смог ничего сказать.
— Есть еще орден Иоанна Иерусалимского.
— Спасибо, я ничего не ищу.
— А вы хоть знаете, что это за орден? Это Мальтийский орден, который существовал в России совсем недолго…
— Мальтийский?! — Меня как обожгло. — Так ведь это…
— Именно это, именно это… — И она еще больше прищурилась. — Со смертью Паши Романова награждать им прекратили. Это очень редкая вещь, я ее дома держу… Приходите ко мне вечером.
И черкнула на бумаге адрес».
Тогда же (в 1991 году) Додин предложил Борисову играть «Кроткую» в Ленинграде, в его Малом драматическом. То есть сделать новый спектакль, уже четвертую редакцию. Борисов видел в этом резон: можно, наконец, повозить за границу. Но видел и минусы. «Во-первых, — говорил, — возраст — все-таки 62 — не 52. Во-вторых, неудобства из-за того, что Ленинград (ненавижу поезда, гостиницы…). В-третьих… Хочется играть что-то новое. Десять лет — достаточный срок для эксплуатации одного спектакля. Попросил Леву подумать о „Лире“».
Золотухину (они с Борисовым снимались вместе в трехсерийном фильме Владимира Воробьева «Остров сокровищ»), понятно, рассказали: Олег Иванович болен, играть больше не в состоянии, и таганского актера потому ни в коем случае нельзя обвинять в том, что он пошел на «живое место». «После тебя никому, — говорил Олегу в Школе-студии МХАТа педагог Борис Ильич Вершилов, — не должно захотеться произносить твой текст. Пусть это даже роль Гамлета. Вложи в нее свой уникальный смысл и сумей им воздействовать — вот и все!» В Павла Борисов вложил свой уникальный смысл и сумел так воздействовать на публику, что спектакль стал одним из шедевров на российской театральной сцене в последнюю четверть ХХ века. И все же произнести текст после Борисова — захотелось… Не видя Борисова в «Павле I» и понятия не имея о том, с какой актерской наполненностью представал перед зрителем Павел — Борисов.
На «живое место» Золотухин готов был, к слову, пойти однажды — речь о таганковском спектакле «Гамлет», главную роль в котором играл Владимир Высоцкий. Высоцкий тогда часто уезжал за границу, и Юрий Петрович Любимов задумал подготовить — на всякий случай — другого «Гамлета» и предложил эту роль Золотухину. Очень многие удивились, когда узнали, что Золотухин согласился, даже не обговорив возникшую ситуацию с Высоцким, с которым они были друзьями.
Конечно же, Гамлета — до самой смерти — играл Высоцкий. Спектакль создавался именно «под него». Точно так же, как «Павел I» создавался только под Олега Борисова. Высоцкий не называл случившееся (согласие Золотухина репетировать и играть Гамлета) предательством, но говорил, что Золотухин «предал самого себя. Он знал, что не потянет Гамлета, и взялся за эту роль. Он бы ее испортил».
Отъезды Высоцкого за границу ставили, по мнению Валерия Золотухина, «производство — то есть, театр — в определенную от него зависимость». «Мы, — пояснял Золотухин, — собирались с „Гамлетом“ на фестиваль, и Любимов для подстраховки приказом своим назначил на роль Гамлета меня… Репетировать мы начали в то время, когда Володи в стране не было. Все шло нормально, Любимов был доволен моей работой. Тут приехал Высоцкий и, узнав, что я репетирую его роль, заявил: „Валерий, если ты сыграешь Гамлета, в день твоей премьеры я уйду. В самый плохой театр“. Хорошо зная Володю, его угрозу, продиктованную уязвленным самолюбием, я всерьез не принял. Гамлета же мне не пришлось сыграть по чисто техническим причинам: Любимов вынужден был бы полностью перекроить под меня готовый спектакль, построенный на индивидуальности Высоцкого».
То есть не сложилось у Золотухина с «Гамлетом» не потому, что признал свое согласие играть Гамлета (не подчинение было, как в армии, приказу Любимова, а предложение режиссера и согласие актера — только потом появился приказ), не потому, что задумался над угрозой Высоцкого, а всего лишь «по техническим причинам». Не будь их — сыграл бы Гамлета при живом Высоцком. (После смерти Высоцкого Юрий Петрович Любимов спектакль не возобновлял.)
Когда Золотухин начинал репетировать Гамлета, репетировать переставали Алла Демидова (Гертруда) и Вениамин Смехов (Клавдий). «Алла и я, — говорит Смехов, — предчувствовали реакцию Володи».