Октябрь, который ноябрь

У трибуны толкались, Катрин, минуя лестницу, вспрыгнула прямиком на кумачовый борт. Бледную как мел Островитянскую пытались поднять на ноги, какая-то дамочка в пенсне, всхлипывая, запихивала под окровавленный жакет просторный носовой платок с монограммой.

— С дороги! — рявкнула Катрин, подхватывая под плечи безвольное тело жертвы. — Проход освободите. В машину и в больницу!

Давай проход от ступенек шарахнулись, кто-то поддерживал ноги товарища Островитянской. Тело ее было легким, лицо совсем юное, белое, глаза распахнуты, в них отражалось небо. Катрин невыносимо хотелось отвесить напарнице оплеуху. Не смей, дура! Это вообще не твое лицо, да ты и сама… Нельзя так, практически по-настоящему…

Колька, неистово клаксоня, подгонял «лорин» задним ходом.

— Ничего-ничего, сейчас в больницу, — чуть не плача приговаривал председатель завкома, неловко распахивая дверь авто.

— Поехали, живо! — взвыла Катрин, загружая тело на заднее сидение и отталкивая помогающих.

Сквиб сработал штатно, Лоуд замкнула нужный заряд пиротехники синхронно и безошибочно, рухнула с присущей ей артистичностью. В остальном… Катрин хотелось эту картину немедленно и навсегда забыть.

«Лорин» мягко вылетел в заводские ворота. Колька вел машину ни издавая ни звука, зубы стиснуты, сам белый как бумага. Катрин обернулась к телу на заднем сидении и не сдержала облегченного выдоха — жертва покушения слегка ожила, злобно смотрела вверх, по шевелящимся губам можно было прочесть бранно-шмонюковое. Вот покойница потыкала пальцем верх — над машиной все еще летели вороны. Тьфу, еще это суеверное навязчивое противостояние с представителями семейства врановых. Катрин погрозила напарнице кулаком. Та ухмыльнулась, даже не собираясь убирать с лица пугающую мертвенную бледность.

— Может, в тюремную больничку? — пробормотал Колька. — Там хоть забинтуют.

— Не, в тюремную не надо, — сказала Катрин, догадываясь, что при планировании операции кое-что недодумали. Вот, например, мальчишку нужно как-то срочно успокаивать.

— В госпиталь! Тут есть офицерский, хороший… — вспомнил пилот.

— Нет, в офицерский тоже не надо. Николай, ты меня послушай внимательно. Мы сейчас поедем в морг, тот, что нам вполне привычен…

— Как?! — парень в ужасе попытался обернуться, но готовая к этому Катрин ухватила его за ворот куртки и заставила смотреть вперед.

— Голову не теряй. У нас в машине один официальный покойник. Официальный.

— Катерина Олеговна, вы чего? Разве так можно?! Помощь же надо, докторов…

— Тьфу, Николай, я тебя сейчас слегка ударю. Ты выполняй и не задавай вопросов. У нас тут не богадельня, а серьезный отдел. С разными секретными заданиями и неожиданными поворотами. Не всегда трагическими. Понял?

— Нет, — честно признался мальчишка.

— Ну, и не надо тебе понимать. Просто слушайся. Сейчас заезжаем в мертвецкую, берем там гроб, никого не оставляем, едем по следующему адресу…

— Но она же не умерла! Не может наша Люда вот так сразу…

— Ты в операции участвуешь. В секретной. «Могла — не могла», «умерла — не умерла» — это вышестоящее руководство единолично решает, — сердито сказала Катрин.

— Да не верю я в вашего бога! Давайте в больницу! Что нам в том боге, когда хирург нужен!

Катрин фыркнула, заднее сидение тоже издало чуть слышный звук.

— Ой! — сказал пилот.

Катрин вовремя придержала вышедшую из подчинения «баранку» и с чувством поведала:

— Ты, Никола, не водитель ответственного отдела, а авто-баран какой-то. Ты который раз нас угробить пытаешься? Молчи и никаких вопросов. Теперь понял?

— Э… Да! Но как же она… Все, молчу!

— Слушай, дай я за руль сяду?

— Не-не! Машина с норовом. Да я в полном порядке!

— Тогда на управлении сосредоточься и башкой не вздумай вертеть…

В порядок Колька явно не пришел, но до скорбного заведения докатили относительно благополучно.

— Лежите тут смирно, в смысле, сидите тихо, я быстро, — заверила Катрин, вываливаясь из машины.

Без трости подбитая нога мгновенно напомнила о себе. Шпионка торопливо дохромала до кабинета — к счастью, доктор сидел на месте.

— Это опять я, — сказала Катрин. — С крайне дурной, можно сказать, с трагической вестью. Только что убита товарищ Островитянская.

Улыбка мгновенно сползла с лица патологоанатома.

— Черт, даже не знаю, что сказать. Такая милая, обстоятельная молодая дама…

— Это несомненно. Мы весьма признательны за соболезнования, но в данном случае дело крайне срочное. Нужен гроб и профессиональный взгляд на покойную.

— Сейчас выпишу справку. Что касается гробов, то у нас только из неструганной сосны, не думаю…

— Покойная перед смертью выразила желание, чтобы церемония погребения прошла как можно скромнее и демократичнее. Завещала похоронить себя на малой родине. Так что мы отбываем немедленно. Сосновый гроб будет в самый раз.

— Господи, а что скажет ваше начальство? Все-таки заведующая самым известным отделом. Впрочем, вам конечно, виднее. Сейчас вызову санитаров.

— Не надо санитаров. Справок тоже не надо, ничего не надо Гляньте на тело, дабы в случае расспросов честно изложить, что видели. Быстренько, доктор.