Октябрь, который ноябрь

— Язык ваш меня беспокоит, — признался профессор, кидая в саквояж стетоскоп. — В остальном вполне ничего. Порадовали старика. Я, правда, специалист узкого профиля, но рад за вас вполне искренне.

— Но почему я так долго спал? Это абсолютно ненормально, — сказал вождь, одеваясь.

— Э, батенька, не смешите. Серьезнейшее нервное переутомление — вот и вся разгадка. Нужен отдых. Краткий, но абсолютный.

— Об этом не может быть и речи! — решительно заявил Ленин, хватая галстук. — Ситуация архисложнейшая.

— Я, дорогой вы мой, вне политики, — заверил профессор, извлекая из кармана отличную пеньковую трубку. — Но это не значит, что окончательно выжил из ума, ничего не понимаю, не знаю и вовсе не читаю газет перед обедом. Узнать вас не так сложно, господин-товарищ Ульянов. Паричок, кстати, недурной. Стильно и весьма.

— Благодарю. Выпишите мне каких-нибудь порошков и микстур, и я пойду.

— Выпишу, отчего же не выписать, — заверил, пожевывая незажженную трубку, доктор узкого профиля. — Но куда изволите так спешить, если не секрет? Впрочем, молчу-молчу! Несомненно, в Смольный, руководить красными гвардейцами и отчаянными кронштадтцами. А между тем, если позволите старику словечко сказать — не тем вы, дорожайший Владимир Ильич, заняты. Нет, не тем! Мельчите-с!

— Вы полагаете? — заинтересовался вождь. — У нас тут, знаете ли, вооруженное восстание намечается. Неординарное событие, прошу заметить.

— Несомненно! Серьезное, увлекательное дело. Но для молодых, горячих! — профессор воинственно выставил бородку, сверкнул пенсне, по-пистолетному наставил на собеседника трубку. — Я ведь в юности тоже… ого… «смит-вессоны» в серебре, с памятными зарубками на рукоятях… Впрочем, что я хвастаюсь. Мы с вами видали виды, дорогой Владимир Ильич. А сейчас вдруг изволите бежать, спешить. Романтика ночных улиц, да-с. Между тем, главное начнется потом. Не сомневайтесь, Зимний будет взят решительными силами большевиков. Вчера было рано, послезавтра будет поздно, совершенно верно.

— Эту формулировку вы откуда взяли, профессор? — прищурился Ленин.

— Как откуда? — удивился лукавый доктор. — Вы только что и прошептали. Тихо, но энергично.

Вождь в некоторой растерянности сел на диван.

— Я это вслух сказал?

Доктор покачал головой, присел рядом и сочувственно сказал:

— Это, батенька, ситуация нередкая. Нечто вроде потрясения основ нашего сознания. Летит наш разум возмущенный на всех парусах, скрипят мачты, гудят ванты, тут внезапный шквал в борт — бац! Захлестнуло палубу на миг пенным валом, закрутило, отяжелели потекшие трюмы, сдвинут балласт. Что в таких случаях делает опытный капитан или врач? Носом к ветру, воду откачать, снасти проверить, экипаж взбодрить оплеухами. Потом полный вперед — курс на опасность! Скажете — не логично?

— Отчего же. Но в данный момент долг и обстоятельства требуют немедля поднять все паруса…

— Да справятся там без вас, — профессор доверительно пихнул локтем пациента. — Революционную ситуацию мы с вами создали, взять власть теперь дело техники. Возьмут! Товарищ Троцкий в своей стихии, ВРК твердо стоит за штурвалом, Чудновский активно ведет переговоры, нажимает — талантливейший человек. Практически дело в шляпе. Красная гвардия отжала почти все мосты-телеграфы и, заметьте, практически бескровно. Стычки с немецкими шпионами не в счет.

— Не преувеличены ли эти слухи о германских пулеметчиках? — засомневался вождь.

— Отнюдь! Сам Керенский, скрипя зубами, но подтверждает. Готов к переговорам наш адвокат. Куда он денется, сдаст власть! И ведь власть, Владимир Ильич, идет в руки сама, практически легитимно и по любви. А это дорогого стоит, уж поверьте старому человеку.

— Хитрят! Вы не знаете эту мелкобуржуазную психологию. Сейчас мы можем сделать широкий, решительный шаг к социализму. Нельзя давать запугать себя криками запуганных буржуа. Необходимо действовать на опережение. Немедленно!

— Да, и необходимо, и немедленно! — подтвердил иезуит-профессор. — Смольный, смею вас заверить, не дремлет. Надежда Константиновна вам рассказывала об обстановке? И о действиях Общего орготдела, я надеюсь?

— Да, несомненно. Однако же…

— Власть ВРК возьмет. Удержать ее — вот ваша задача! Это ведь не рабочие батальоны на баррикады пихать. Тут дело поинтереснее. Тут такое громадье задач… Взять власть, утихомирить оппонентов. Один ВИКЖЕЛЬ^[32] чего стоит. Чугункины дети!

— Да, редкостные мерзавцы, — горячо согласился вождь.

— О том и говорим, — профессор похлопал пациента по локтю. — Завтра с утра в Смольный, и за дело. А пока отдых и никаких! Абсолютно серьезно вам говорю — повторные провалы в памяти и слуховые галлюцинаций в ближайшие часы не исключены. Шторм стихает, но тем не менее. Как политик вы не можете себе позволить демонстрировать всякие странности. Злые языки подхватят, о-хо-хо… Подумайте о революции, о жене, семье. Как, кстати, племянники?

— Старший беспокоит, — признался Владимир Ильич. — Был ранен под Барановичами, получил «георгия», выздоравливает трудно, еще невеста вдруг откуда-то появилась. В его-то годы…