Охота на мудрецов. Неизданное

Патрульные катера давно в воздухе и доберутся до нас быстро, группу будет тормозить тяжелый транспортник, загруженный техникой и личным составом, как на полноценную зачистку небольшого поселения. Бойцы уверены, что идут внеплановые учения, и мне по-прежнему не хочется открывать огонь на собственной планете. Сотни циклов берегли внутренний покой, чтобы развязать войну из-за нашей с Друзом ненависти?

Из-за тройки, нужно быть честным. Ради будущего господства и слома системы под себя. Друз мечтает стать императором, всегда этого хотел, а я снова рискую оказаться в положении, когда чтобы выжить самому, придется расправляться с ним.

И чем дольше мы будем оттягивать момент, тем больше соберется вокруг невинных и непричастных. Система пойдет в разнос, закручиваясь вокруг нас, как возле полярных полюсов. Напряжение достигнет пика и грянет взрыв, погребая под обломками большую часть населения планеты. Но это все далеко и маловероятно, а пока есть машина в ловушке посреди трассы четвертого сектора, испуганная Дэлия, прижавшаяся ко мне, и Агриппа, запутавшийся, чего он хочет сильнее: сломать и подмять под себя тройку или уничтожить меня. Зато я четко знаю, чего хочу.

Достаю из-под сидения посох и открываю дверь машины, а Дэлия хватает за рукав:

– Ты куда?

В глазах столько страха, будто я шагаю в бездну. Вопросы у меня к Агриппе, которые можно решить только поединком. Нельзя безнаказанно насиловать чужих женщин, даже когда это спектакль. Если не успею до прилета моей группы отбить Друза в кровавый фарш, то хотя бы шипами достану.

– Тянуть время, – улыбаюсь я в ответ и, аккуратно убрав с рубашки пальцы Дэлии, выхожу из машины.

Дождь усиливается. Тяжелые капли бьют по плечам и голове, вода затекает за шиворот, прокатываясь ледяным прикосновением по позвоночнику. Я в гражданке, но бойцы из охраны Агриппы узнают чужого генерала и бросаются к своему командиру. Друз тормозит их жестом, и я снова улыбаюсь. Верно, это наш разговор.

– Наилий, какая встреча, – приветствует Агриппа, перекрикивая ураганный ветер, – разве я приглашал тебя в свой сектор?

Нет, конечно. Инструкция не ограничивает мои передвижения по материкам, но негласные правила хорошего тона запрещают генералам появляться в секторе без приглашения хозяина. Такая наглость равносильна тому, что я бы ночью вломился в чужой дом, да еще и привел с собой вооруженную толпу.

– Я приехал забрать то, что принадлежит мне, – кричу в ответ под отблеск молнии, и последнее слово тонет в раскатах грома.

Друз спускается с моста, открывая на ходу посох в боевое положение. Бойцы замирают в предвкушении интересного зрелища, а кто-то украдкой достает планшет с видеофиксацией, чтобы было, чем потом похвастаться перед сослуживцами. Не каждый день генералы сходятся в поединке посреди дороги под дождем без церемоний и ритуалов. В кровь и насмерть.

Открываю свой посох, с тихим, неслышном на ветру шорохом, выдвигая шипы, и завожу оружие за спину. Друз смотрит не на меня, а в машину Публия, где на заднем сидении сжалась в комочек от страха Дэлия. Во взгляде Степного ястреба столько похоти, что я вскипаю от выброса адреналина. Друз облизывается, как хищник на добычу, и заявляет:

– Уже не принадлежит.

Вспышка ревности превращается в ярость, волна дрожи катится по телу. Агриппа такое же генетическое чудовище, как я, идеальный солдат и хитрый полководец. Я на его территории один в поле, надеясь, что патрульный катер успеет подцепить лебедкой и унести отсюда машину с Публием и Дэлией. И я обязан не просто выстоять, а победить. Три дня пил Шуи, пока Друз жил нормальной жизнью и тренировался. Сам на себя бы не поставил, но мое адреналиновое проклятие весьма полезно в бою. Не только генерала Гора сейчас можно назвать больным ублюдком.

Последние мысли исчезают под первые взмахи посохов. Рефлексы не подводят, адреналин поднимает скорость реакции к привычным вершинам. Металл в полете разбивает капли воды, швыряя их в противника. Звон ударов отдается эхом в голове, и я перестаю ощущать холод. Это не посох в моих руках – оружие, а я. Безжалостное и бездушное. Правила поединка, разрешенные приемы и расшаркивание с противником важны только сопливым кадетам после училища. Чем выше цена проигрыша, тем меньше морали в голове.