Океан чарующих надежд (СИ)

В тот день я долго лежал без сна. Услышанная история взволновала меня сильнее прочих. Я был потрясен сюжетом – захватывающим и непредсказуемым, и героями – сильными, волевыми, уверенными в себе. Действие происходило в далёкой загадочной стране, название которой мама постоянно смешно коверкала. Бегая взглядом по разноцветным пятнам, покрывающим поверхность континентов, я пытался отгадать, в каком именно месте на карте произошла та удивительная история. Меня переполняло чувство тревоги, смешивающееся с детским возбуждением и какой-то глубокой затаённой радостью. Такие яркие эмоции никак не давали мне сосредоточиться – в сознании все время всплывали отрывки чужих диалогов и образы героев, тесня прочие мысли. Но, чем дольше я всматривался, тем яснее и объемнее становились очертания стран, и в конце концов я понял, что стою на этой самой карте. Я видел, как смело делаю шаги, легко переступая через границы, водные пропасти, горные вершины. Не существовало преград, способных меня остановить. И в какой-то момент я вдруг интуитивно понял, что являюсь частью этого мира, что я – живое мыслящее существо – связан невидимой нитью с другими удивительными мыслящими существами. А единственная преграда между нами – тонкие серые линии на разноцветной карте.

Наверное, именно тогда во мне проснулось самосознание, пускай я этого еще не понимал. Встав на ноги, я едва смог дотянуться рукой до края карты, но это прикосновение еще сильнее убедило – окружающий меня мир всего лишь точка на этой маленькой карте. И, если захотеть, можно оказаться в любом её месте.

В зрелом возрасте я часто вспоминал тот случай, пытаясь понять, как сильно он повлиял на всю мою дальнейшую жизнь. Толчком к таким размышлениям могли послужить вспышки старых воспоминаний, полузабытые сны, чьи-нибудь случайные слова, разрезающие ткань спокойствия, а, порой, едва уловимые запахи, бросающие в дрожь сильнее ярчайших фантазий. Я слабо помню детство, сохранив только дорогие сердцу эпизоды той поры. Из-за этого, даже рассказы родных всегда казались мне какими-то неестественными и чужими, будто прочитанные в книжке о другом, незнакомом человеке. И, все же, с годами мне постепенно удавалось находить в глубинах памяти разные части неразборчивой головоломки, которую иногда называют жизнью, медленно собирать их воедино, и шаг за шагом приближаться к разгадке. Какие-то из воспоминаний со временем теряли свою ясность, представая в виде мимолетных образов, потускневших картин или же застывших в вечности сцен из семейной жизни. Другие, наоборот, яркими красками блистали в шкатулке памяти. Но, все они играли для меня одинаково важную роль.

Рассказы матери подарили мне одно из самых больших наслаждений – страстную любовь к чтению. Обретенное же, в раннем возрасте, чувство самосознания помогло сформироваться моему мировоззрению, позже превратившись в мечту.

Дом родителей всегда был полон книг – до сих пор закрывая глаза, я отчетливо представляю кабинет отца, до потолка заставленный стеллажами с ровными рядами разноцветных корешков. С самого детства книги играли для меня роль наставника и покровителя – я черпал в них духовную силу и знания, а моральные принципы героев служили жизненным ориентиром. Я зачитывался произведениями, порой забывая про еду и сон, словно в лихорадке теряя грань между миром реальным и миром вымышленным. Вдохновляясь поступками героев, мнил себя таким же отчаянным безумцем и храбрецом. Вместе с Д`Артаньяном я влюблялся в Констанцию, вместе с неуловимым капитаном Немо нырял на океанские глубины, кажущиеся недосягаемыми, и от того, особенно заманчивыми.

В семь лет я приступил к более серьезным произведениям классической зарубежной литературы, расширяя границы своего сознания, благодаря чему уже в первых классах школы имел довольно изрядное представление о жизни, истории, культуре. К счастью, моя страсть не стала причиной заточения или замкнутости. Наоборот, она все сильнее распыляла мое любопытство к людям. Я старался впитать в себя абсолютно все, что могло дать окружение десятилетнему ребенку. Именно тогда, под натиском собственной любознательности, испытанное в детстве чувство восторженности перед жизнью, доселе дремавшее, вдруг пробудилось с новой силой. И вскоре переродилось в ослепительно яркую мечту – я захотел увидеть и узнать весь этот сложный мир, самые отдаленные его уголки и самые глубокие тайны.

Такая расплывчатая мечта, как и у многих моих сверстников, могла бы со временем притупиться и бесследно исчезнуть, если бы в двенадцать лет, все по тому же невероятному стечению обстоятельств, я не увлекся фотографией. Однажды, в столе отца я нашел старый фотоаппарат, и с тех пор мог смотреть на мир только через узкий видоискатель объектива. И если книги были для меня плодородной почвой, на которой взросли семена понимания жизни, то фотография явилась призмой, через которую я познал её многогранность.