Оябун. Том 1 (СИ)

Те люди, кто работает на стройке, процедуры получают вечером. Заодно мы набираем статистику, как подобный вариант сказывается на общем процессе. По первым результатам — замедление есть, но не слишком критичное. Значит, очень многие смогут посещать центры без отрыва от основной работы. Это для японцев очень важно. Не каждый «выгоревший» может вырвать из жизни месяц-два на госпиталь. И по карману такой щадящий вариант ударит куда меньше.

Последнее, о чем говорим, это операция прикрытия.

— Мураками-сан, вы нашли пару кандидатов для мистификации?

— Хай, Исии-сан. Вот личные дела отобранных граждан Ниппон. Шестеро, все в терминальной стадии. К сожалению, даже с использованием наших самых современных способов лечения мы не сможем им помочь.

— Кого вы бы рекомендовали на основе уже полученной информации?

Подумав, мужчина убирает четыре папки, оставляя две.

— Первый. Инженер, получил ударную дозу во время испытаний двигателя для американской субмарины по контракту. Лодку позже затопили в Тихом океане. Сейчас на сложном комплексе препаратов, по прогнозу осталось две недели… Вторая. Врач-реаниматолог. Три срыва один за другим. Каскад выгораний в попытках спасти пациентов. Сейчас на аппаратуре: искусственная почка и печень. Стерильная палата, прогноз — не более месяца. Боли купируют препаратами, но они действуют все хуже.

— Их решение принято без какого-либо нажима с нашей стороны?

— Я беседовал с каждым. Они прекрасно осознают, на что идут.

— Хорошо. Значит, в нашей прессе никаких имен, исключительно общие иносказательные фразы, намеки и выражение соболезнования семьям. Профессор Сакамото с завтрашнего дня считается отправленным в отставку за непроверенные методы лечения пациентов. Он тоже прекрасно понимает, зачем все это и как долго продлится… Документы о «выявленных нарушениях» перебросить по налаженным каналам в Европу и Британию, американцы оттуда их сами добудут. Плюс, со следующей недели государственные клиники вводят мораторий на прием иностранцев. Частники пусть занимаются, чем считают нужным. Государство финансирует нашу программу, поэтому информация о проблемах с бюджетом в министерстве здравоохранения всплывет в прессе. Там в самом деле был допущен перерасход средств, вот это для общей дымовой завесы и сыграет в плюс. Мораторий негласно привязан к проблемам с «неудачным экспериментам на людях, которые повлекли смерть».

— Хай, Исии-сан.

— Двум семьям обещанную компенсацию выплачиваем частями, чтобы не привлекать лишнее внимание. Дети… Вижу, здесь двое школьников. Тут второй курс университета… Обучение троим покрываем за наш счет. Плюс — добавляем их в программу пожизненного сопровождения для любых заболеваний. К сожалению, я не могу лично посетить выбранных кандидатов, это вызовет настороженность у так называемых «друзей». Поэтому попросите прощения у них от меня лично. К сожалению, мы вынуждены это сделать, чтобы выиграть время для других. Насколько я понимаю, даже если кто-то сумеет добраться до первого слоя, то получит картинку «правительство заметает следы». Нас там и рядом не было.

* * *

Дискотеку закончили полчаса назад, быстро прибрали центральный зал клуба. Сегодня здесь я собираюсь праздновать важную дату. Для меня и тех, кто доверил жизни молодому парню. Из уважения ко мне, босодзоку поднялись на балкон, освободив место внизу для членов клана Исии. Дядя не смог прийти. Думаю, он просто постеснялся, хотя по телефону поздравил с официальным признанием на столь высоком уровне.

Передо мной стол. На нем стопка патчей — черных кругляшей с белой каймой из плотной материи, с вышитыми на них глазами-зубами. Мрачные рожицы ждут, когда обретут хозяев. Слева от меня — Кеико Кодзима. Секретарю доверено наливать в цепочку пиалушек сакэ из круглой бутылки. Еще несколько стоит под столом в деревянном ящике, переложенные сеном.

От Семьи присутствует Кэйташи Симидзу, пять минут назад он поздравил от лица оябуна и предупредил, что официально отмечать будем после возвращения из России. Для Инагава-кай рождение отдельного клана, признанного микадо — весомый повод объявить об этом вслух. Подобного рода знаки внимания оказывали последний раз больше полувека назад.

В ангаре темно — верхнее освещение погашено, горят только дежурные лампы на стенах и толстые свечи, расставленные на боковых столиках. Получается эдакий призрачный слабо освещенный коридор в полумраке. Тьма над головой, беспроглядная чернота по углам. И я, склонившейся в поклоне перед замершими людьми.

Выпрямившись, начинаю.