Ограбить Императора

Старик и молодая женщина трогательно обнялись. Состоявшаяся встреча вполне могла бы напоминать встречу отца и дочери, если бы не нежность прикосновения. Некоторое время они о чем-то мило разговаривали, и старик, преисполненный участия, слегка поддерживал молодую даму за локоток. На изнуренном бременем времени лице можно было наблюдать настоящее довольство и бесноватые искорки, сверкавшие в запавших глазах, потемневших и ввалившихся от старости. Женщина осторожно высвободила свою узкую кисть, одетую в изящную лоснящуюся перчатку, из его когтистых пальцев и повела старика к скверу, где, возможно, и будет поставлена точка в их взаимоотношениях.

– Сейчас он рядом с женщиной. Фокус может не получиться.

– На женщину не обращай внимания, – серьезно произнес Большаков. – Она на твоей стороне. Вы действуете в паре, – показал он на рябого мужчину в коричневом пальто, приближавшегося к скверу. – Как только он заговорит, можешь приступать.

– Понял.

– Ну, чего стоишь? Двигай! И не забывай: никаких глупостей!

Ванька Конек приподнял воротник и, уткнув нос в жестковатый колючий ворс, зашагал по дороге, чувствуя тонкими подошвами туфель просыпанный гравий.

Старик с женщиной облюбовали для беседы небольшой пустынный сквер, расположившись на крохотной лавочке. Кусты, разросшиеся колюче и широко, прятали их от взглядов случайных прохожих. Спустившись со склона, Иван, слегка помахивая саквояжем и удивляясь его тяжести, направился в сторону сквера. Некоторое время он стоял у чугунной ограды, пытаясь разобрать содержание завязавшегося разговора, но обрывки фраз, приглушенные расстоянием и рассеянные многими ветками, не позволяли понять, что может связывать старика с привлекательной женщиной. Только его лицо, сосредоточенное и строгое, и сбивчивая взволнованная речь подсказывали, что их связывало нечто большее, чем шапочное знакомство.

Увлеченный беседой, Карл Фаберже даже не заметил, как к нему из-за спины, раздвинув ветки сирени, приблизился молодой худощавый мужчина. В какой-то момент Иван перехватил взгляд женщины и тотчас уяснил, что они союзники. Фаберже что-то с жаром говорил, ухватив обеими ладонями тонкие женские пальчики, затянутые в кожаные перчатки, будто бы в оковы. Темно-серый невзрачный саквояж, выглядевший брошенным, стоял у его ног и представлялся легкой добычей.

Женщина, явно подыгрывая подошедшему Ивану, слегка подалась вперед, вызвав у старика новый приступ восторга. Развернувшись на полкорпуса, Фаберже не мог видеть подкравшегося Ивана. Старик вообще ничего не видел, кроме глаз любимой женщины.

Быстрым шагом в сквер вошел мужчина в коричневом пальто.

– Боже, кого я вижу! – удивленно протянул он, обратившись к Амалии. – Сама мадмуазель Зюзи. Так вы живы? Чего вы на меня так смотрите? Не узнаете? Неужели вы позабыли своего постоянного клиента?..

Ванька Конек шагнул еще ближе. Неожиданно старик вскочил:

– Послушайте вы, хам! Подите прочь!

Наклонившись, Конек поставил свой саквояж рядом с ногами Фаберже и аккуратно поднял другой, столь же тяжелый. Молниеносно сунул руку в карман Фаберже и вытащил из него толстый бумажник, наполненный купюрами. Женщина продолжала поддерживать оживленную беседу, не желая замечать манипуляций вора. Фокус удался. Отступив назад на несколько шагов и моля, чтобы под ногами не скрипнула сухая ветка, Иван вошел в стену кустарника, прочно скрывшись за густыми ветками. Все произошло гораздо быстрее, чем он предполагал, – ювелир даже не повернул головы в его сторону, в полной уверенности, что саквояж стоит на прежнем месте. Стараясь не наступать на хрустящий гравий, Ванька Конек обошел насаждения и твердым шагом праздного человека зашагал по грунтовой дорожке к выходу из сквера.

Уже отдалившись на достаточно большое расстояние, он решил посмотреть, что такого находится в саквояже. Протопав до следующего переулка, подошел к потемневшей от сырости лавке, стоявшей под высокой липой, и, поставив на колени саквояж, открыл замок, звонко щелкнувший разбуженным металлом. Откинув кожаный верх, Иван невольно сглотнул: саквояж был набит драгоценностями, запрятанными в бархатные коробочки. Он аккуратно открыл одну из них и натолкнулся взором на сверкающие бриллианты, потом дрожащими руками раскрыл вторую…

Драгоценные изделия, аккуратно упакованные, смотрели на него отовсюду своими разноцветными глазами, поблескивали, заставляли радостно трепыхать сердце. Никогда прежде ему не доводилось видеть столь сильного зрелища. В какой-то момент Конек даже выпал из пространства, потеряв счет времени, позабыв о месте, в котором находился. Из блаженной задумчивости его вывел тяжелый громыхающий экипаж, окативший грязной волной его брюки. Непослушными, подрагивающими от возбуждения пальцами Ванька Конек защелкнул саквояж, понимая, что у него не хватит сил расстаться с драгоценным грузом. Сейчас самое главное – скрыться, где-то отсидеться, а потом под покровом ночи выскользнуть из города.

Вряд ли его кто обнаружит!