Огонь неугасимый

Иштуган, который, заложив руки назад и опустив голову, метался туда-сюда по комнате, остановился и поднял голову. Чистая, трепещущая душа Нурии проступала в каждой черточке ее лица, свидетельствуя, что она принимает очень близко к сердцу его тревогу за Марьям. Игра розовых пятен на смуглых щеках, беспокойный блеск черных глаз, который она старалась скрыть от него под длинными ресницами, — все говорило о детской непосредственности, предельной искренности ее чувств.

Было уже около двух часов ночи, когда Гульчира с Нурией в два голоса принялись уговаривать Иштугана прилечь немного отдохнуть перед дорогой, обещая, что посидят у телефона сами. Иштуган наотрез отказался, — успеет еще отоспаться… в поезде. Гульчира тут же ушла. Нурия осталась возле брата, свернувшись калачиком на диване.

Вдруг зазвонил телефон. Иштуган бросился к трубке, Вскочила с места и Нурия. Но в телефонной трубке раздался сонный голос:

— Диспетчерская?..

— Ошибка… — с досадой бросил Иштуган и положил трубку. Через некоторое время снова раздался звонок. На этот раз кому-то понадобилось такси. После того в комнате надолго установилась глубокая тишина. Лишь тихонько поскрипывали ботинки при каждом шаге Иштугана да чуть слышно доносилось дыхание Нурии, которую наконец сморил сон.

Теперь Иштуган даже досадовал немного, что телефон молчит. Хоть бы кто милицию спросил по ошибке, что ли. Все почувствовали бы биение жизни, а то уж ему начинает казаться, что кругом все замерло в оцепенении от этой тишины. Даже стрелки часов и те недвижны.

Потеряв терпение, Иштуган сам позвонил в родильный дом. Никто не отзывался. Он подождал-подождал и, бросив трубку на рычаг, снова принялся мерить комнату. Сердце полнилось то радостным ожиданием, то мучительным беспокойством. Ребенок!.. У них будет ребенок. Сколько мечтали они с Марьям об этом ребенке. «Весь в тебя будет… Такой же смуглый. И волосенки такие же — черные, кудрявенькие… И улыбка будет твоя… Улыбнется своим беззубым ротиком, обнимет и пролепечет: «Мама». Иштуган помнил каждое слово жены. Так как первые дети жили недолго, Иштуган очень боялся за судьбу ребенка, которого они ждали. Тосковал без детей. С другой стороны, его очень тревожили неожиданность и преждевременность начавшихся у Марьям схваток. У него уже начали зарождаться сомнения, не скрыла ли чего-нибудь от него жена. Вспомнились женины слова: «Если ты будешь дома, мне ничто не страшно». Почему она так сказала?.. Иштугана мучило раскаяние, почему он тогда же не спросил ее об этом. Если Марьям до утра разрешится, Иштуган со спокойным сердцем уедет в командировку. А если нет? Если придется оставить ее в таком неопределенном положении?..

И Иштуган решительным шагом подошел к телефонному аппарату. На этот раз в родильном доме подняли трубку.

— Это вы, Бизяк?

— В чем дело? — прозвучал в ответ грубый женский голос.

Выслушав Иштугана, голос кратко сообщил, что пока никаких сведений нет. «И не беспокойте зря… Утром справитесь…»

Иштуган так всю ночь и не присел ни на минуту, все ходил по комнате.

На рассвете послышался звук открываемой двери: Иштуган вышел из дому. В парадном он остановился, поднял воротник. Едва-едва брезжил рассвет. На улице холодно, пустынно. Ни людей, ни машин. Только слышны равномерные, как стук часового механизма, удары парового копра, забивающего шпунтины на строительстве порта. «Интересно, который же теперь час?» Иштуган поднял руку и присмотрелся к стрелкам. «Стоят!.. Забыл завести. Ну и ну, товарищ Уразметов… Окончательно расклеился… Так нельзя».

На углу он посмотрел на электрические часы. Было начало пятого.

Иштуган подвел свои часы и зашагал вдоль улицы. Через некоторое время он уже стоял у садовой решетки знакомого белого здания — родильного дома. Кое-где в окнах горел свет. За которым, интересно, лежит Марьям?

— Товарищ, не одолжите спичку?.. Забыл свои.

Иштуган обернулся и увидел молоденького лейтенанта.

— Пожалуйста. — Он достал из кармана пальто коробок в металлической оправе и протянул лейтенанту.

Лейтенант прикурил и, повертев в руках металлическую коробку, спросил:

— Вы, случаем, не слесарь?.. Я тоже до армии работал слесарем-инструментальщиком в Челябинске. И тоже в свободное время такими поделками тешился.

Иштуган вгляделся в него повнимательнее, — круглолицый паренек, едва успевший выйти из мальчишеского возраста. Даже глаза вспыхивают по-озорному, как у забияки мальчишки.

— Мальчика или девочку ждешь? — спросил Иштуган, чтобы завязать разговор.

Круглое лицо лейтенанта засияло.

— Только мальчика.

— А если девочка?

— Не может того быть…

У парадного остановился легковой автомобиль. Из машины выскочил средних лет мужчина в шляпе и принялся изо всех сил колотить в дверь.

— Еще один… — кивнул в его сторону лейтенант. — Десятый сегодня…

Когда мужчина в шляпе, поддерживая жену, скрылся в дверях, Иштуган с лейтенантом юркнули туда же. В вестибюле, кроме только что вошедшего мужчины, никого не было. Увидев вошедших, он приподнял шляпу и, ища сочувствия, заговорил: