Огонь Менестреля

— Меня устраивает автобус, — сказала Вильгельмина, застегивая пальто. Она кивком головы показала на сумку. — Что у тебя там?

Джулиана улыбнулась.

— Автобусные талоны.

Однако, когда они вошли в автобус, Джулиана вытащила два талона из кармана жакета. Вильгельмина презрительно хмыкнула. Уж лучше бы прямо сказала, чтобы она не совала нос не в свое дело, чем врать. Но Вилли промолчала, поскольку гораздо больше ее заинтересовал человек, который, прислонившись к стволу дерева, стоял на углу неподалеку от автобусной остановки. Это был крепкий, приятной наружности мужчина лет тридцати пяти, с упитанным лицом. На нем был широкий непромокаемый плащ и кепка из твида. Вильгельмина, выйдя из Бересфорда и переходя через дорогу, заметила, что он наблюдает за ними.

— Тетя Вилли, что-то случилось?

Джулиана достойно вела себя в Роттердаме, узнав о преследовавшем их нацисте. На Вильгельмину произвели впечатление ее выдержка и уверенность. И похоже, она ничуть не гордится этим, что тоже хорошо. Вильгельмина считала, что не стоит изображать из себя героя, когда душа уходит в пятки. Она по опыту знает, что это очень помогает, когда случается беда. Уж лучше иметь дело с самым отпетым трусом, не скрывающим своего страха, чем с трусом, который хорохорится до тех пор, пока действительно не запахнет жареным. Она терпеть не может бессмысленной бравады.

Но одно дело, когда тебя преследуют где-то в Европе, и совсем другое — когда следят за твоим домом. Вильгельмина помотала головой.

— Нет, ничего.

— Вы тоже видели его, да? Мужчину в широком дождевике?

— Да.

Джулиана улыбнулась, ее глаза блеснули.

— Просто роман Агаты Кристи. «Человек в широком плаще».

— Джулиана…

— Все в порядке, тетя Вилли. — Ее глаза зло сверкнули, и в них появилась решимость, удивившая Вильгельмину. Да, она выдержит все, что бы ни случилось, и не раскиснет. — Мы ему еще покажем.

В этом Вильгельмина не сомневалась.

Сержант Филипп Блох ворвался к себе и так наподдал по ножке подвернувшегося стула, что тот вылетел из-за стола. Блох вложил в этот удар всю долго сдерживаемую ярость. Он не сел. Он рвал и метал, он чувствовал, что вот-вот лопнет от ярости.

Идиот Райдер, думал он. Идиот! Сволочь!

Блох попытался успокоиться. Такие встряски вредны для здоровья; нужно проще относиться к вещам. Уж Райдер-то не станет ворочаться всю ночь с бока на бок. Он запросто отпустил Хендрика де Гира на все четыре стороны, и теперь, когда Джоханнес Пеперкэмп мертв, Райдер понятия не имеет, где сейчас Голландец и где находится алмаз.

Проклятье!

Тот самый Райдер, который ни черта не смыслит в людях, заявляет ему, что де Гир оказался обычным пьяницей, и он только что отпустил его. Голландец исчез. Блох не верил в это. Де Гир по каким-то своим причинам не убил Райдера и собирается и дальше иметь дело с этой скотиной. Каковы бы ни были эти причины, Блох проверит их сам. Он должен убедиться в том, что чертов Голландец не затеял своей игры.

— О, Господи! — проскрежетал он. — Ну почему я должен все делать сам?

Ведь это же так просто. Теперь, когда старика нет в живых, нужно добраться до остальных Пеперкэмпов. До Вильгельмины Пеперкэмп, Катарины Фолл, Джулианы Фолл. Проверить их одну за другой. Это несложно. Просто сказать им, что их брат и дядя распорядился передать Камень Менестреля одной из них. Значит, у кого-то из них он есть. Дать им понять, что он тебе нужен. Они будут отнекиваться, но нужно взять их за горло и сказать: «Дай мне Менестреля, а не то…» И одна из них отдаст. Вот и все.

Только без слюнтяйства. Нужно всегда помнить, что камень обязательно у кого-то из них.

Когда он будет у тебя в руках, ты его обработаешь, отшлифуешь и оценишь. А потом постараешься спрятать концы в воду. Как, например, с Рахель Штайн. Пустяковое дело. И его нужно провернуть, чтобы достигнуть главной цели. Чтобы поставить точку. Так же приходилось действовать во Вьетнаме.

Затем ты получаешь деньги за самый крупный, самый таинственный из необработанных алмазов — который теперь обработан, — и перед тобой открываются все двери.

Чтобы сделать дело, никак нельзя доверять этим кретинам.

— Сержант, тебе легко рассуждать, — ныл Райдер. Господи!

— Пойми меня. Тут шныряет Мэтью Старк. Ты же знаешь, что он думает обо мне.

То же, что и я, Сэмми.

Блох хрюкнул, немного успокоившись. Пожалуй, насчет Старка Райдер прав. Никому из них не хочется, чтобы этот сукин сын сел им на хвост и начал вставлять палки в колеса. Похоже, ему пора кое о чем договориться со «стальным парнем». Боже, кто бы знал, как он ненавидит все эти дурацкие клички!

Он сел за стол и снял трубку телефона.

Джулиана нашла мать, печально сидевшую в дальнем углу кухни. Перед ней стояла чашка с чаем. Тетя Вилли сообщила ей о смерти брата и ушла в зал, чтобы выпить кофе и перекусить, как она сказала. Но Джулиана поняла, что она просто хочет дать им возможность поговорить.

— Только не рассказывай о том господине в дождевике, — прошептала тетя Вилли.