Огонь, гори!

Они дошли до верхней площадки и оказались в просторной, ярко освещенной галерее. Чевиот отвлекся от разговора и принялся с интересом озираться по сторонам.

Галерея была оформлена в китайском стиле, бывшем в моде сорок лет назад; в 1829 же году обстановка выглядела чуточку старомодной. Стенные панели, покрытые черным лаком и расписанные золотыми драконами, сверкали при свете масляных ламп под кружевными шелковыми абажурами на фарфоровых, полых ножках. Лампы стояли на маленьких низких столиках черного тика. В простенках между столиками с обеих сторон располагались резные тиковые стулья.

Оглянувшись, Чевиот увидел, что слева, сзади от него, находятся закрытые двойные двери, выкрашенные яркой оранжевой краской и расписанные золотыми узорами. За ними, очевидно, была бальная зала; оттуда доносились гул голосов и бренчание настраиваемых скрипок.

Все остальные двери здесь были также оранжевые с золотом. Они отчетливо выделялись на фоне черных лакированных стен. Вторые двойные двери находились в противоположном конце галереи. Справа, довольно далеко друг от друга, в галерею выходили еще две одинарные двери, расписанные так же. Тусклый ковер испещрили грязные следы.

– Мистер Чевиот!

Но Чевиот разглядывал птичьи клетки.

– Мистер Чевиот! – снова позвала его мисс Ренфру, останавливаясь у двойных дверей в конце галереи.

Клеток было восемь. Они свисали с потолка над тиковыми стульями – по четыре с каждой стороны. В каждой клетке сидела канарейка; все птички беспокойно метались по клеткам, некоторые возбужденно чирикали. Позолоченные клетки были очень большими. На это Чевиот и надеялся.

Протянув руку, он вытащил из одной клетки фарфоровую, довольно вместительную мисочку с кормом. Клетка закачалась; канарейка громко пискнула и забила крылышками. Осторожно ставя на место кормушку, он краем глаза следил за мисс Ренфру; та судорожно стиснула руки.

– Довольно невежливо с вашей стороны заставлять ждать леди Корк! – крикнула она.

– Мисс Ренфру, – неожиданно звонким голосом вмешалась Флора, – я уверена, леди Корк не станет возражать, если я еще на секунду задержу мистера Чевиота.

– Вы ведь обычно так и поступаете, верно? И все же… Именно сейчас?

– Да, особенно сейчас.

– Знаете ли, у леди Корк дело чрезвычайной важности!

– Не спорю с вами, – любезно согласилась Флора. – Но у меня тоже. Минута, не больше, идет?

Собираясь возразить, Чевиот повернулся к Флоре и так и застыл на месте. Он впервые видел ее при свете.

Она оказалась выше, чем он представлял; фигура у нее была стройнее и пышнее. Возможно, в карете она показалась ему скорее маленькой из-за тихого голоса и изящных рук. Сейчас же он увидел, какая у нее гладкая кожа, каким ярким румянцем залились ее щеки. На губах играла соблазнительная улыбка. От ее вида у него захватило дух.

В ту же секунду двойные двери за спиной мисс Ренфру, очевидно ведущие в будуар леди Корк, открылись и тихо закрылись.

Из будуара выскользнула смуглая девушка восемнадцати-девятнадцати лет. Кружевной чепец закрывал уши; длинный фартук также был отделан кружевом. Она была хорошенькой, с лучистыми карими глазами, которые часто кажутся черными и всегда выразительны.

Увидев Маргарет Ренфру, девушка пробормотала:

– Прошу прощения, мисс! – Она заспешила к лестнице. По пути присела в книксене перед Флорой, бросив на нее взгляд, исполненный искреннего обожания.

– Мистер Чевиот! – позвала мисс Ренфру. – Не пора ли, в конце концов?…

– Мадам! – перебил ее чей-то важный голос.

Чевиот совсем позабыл о мистере Хенли, который поднялся наверх следом за ними, но искренне обрадовался тому, что приземистый коротышка тоже здесь.

– С вашего позволения, мадам, – продолжал старший клерк, обращаясь к мисс Ренфру и ковыляя к ней, – я возьму на себя смелость и войду первым. Мистер Чевиот не заставит себя ждать. Обещаю.

– Как хотите!

Маргарет Ренфру открыла одну половинку дверей и вошла. Метнув на Чевиота и Флору быстрый умоляющий взгляд из-за рыжеватых бакенбардов, мистер Хенли вошел следом и закрыл за собой дверь. Они остались одни в цветистой, разукрашенной галерее.

– В чем дело? – осведомился Чевиот. – Что ты собиралась мне сказать?

Флора вскинула голову, пожала плечами и отвела взгляд.

– Надеюсь… – прошептала она, – если я не слишком многого прошу, ты можешь уделить мне один, всего один танец?

– Танец? И все?

– Все?! – повторила Флора, округляя глаза. – Все?!

– Я не могу, Флора! Я на службе.

Он произнес эти слова с выражением, дававшим понять, что не может ей противиться, и она прекрасно это поняла. Именно поэтому сердце ее растаяло, и она не стала настаивать на своем.

– Да, – проговорила она, криво улыбнувшись, – полагаю, твое ужасное полицейское дело должно идти в первую очередь. Как бы там ни было, следующий танец – вальс; некоторые до сих пор находят его неприличным. Ну и ладно! В таком случае я посижу здесь. – И Флора тут же грациозно и томно опустилась на резной стул. – Подожду, пока ты не освободишься.

– Тебе нельзя ждать здесь!

– Почему? Я не посмею войти в бальную залу; еще решат, что я явилась без кавалера! Почему мне нельзя здесь ждать?